Змей Уроборос
Шрифт:
Кориниус был уже при смерти, но, собрав последние силы, сказал: — Я рад, что мы пали не от ваших мечей, но только благодаря злой шалости Фортуны, чьим орудием стали дурак Корсус и чрезмерно гордый Король, который захотел запрячь Небеса и Ад в одну повозку. Да, эта шлюха Фортуна сначала целовала меня в губы, а потом подло ударила в живот.
— Нет, не Фортуна, милорд Кориниус, — сказал Голдри, — но боги мщения, ступающие бесшумно, незаметно и неотвратимо.
Принесли воду, и Брандох Даха попытался напоить Кориниуса, но тот отказался, откинул голову назад и, бешенным взглядом глядя на Брандох Даха, сказал: — Подлая тварь! Ты пришел сюда, чтобы оскорбить могилу Ведьмландии? Ты не заколол меня прямо сейчас, значит ты не солдат, а танцующая баба.
— Что? — сказал Брандох Даха. — Пускай собака кусает меня
Глаза Кориниуса закрылись и он очень тихо сказал: — Ну, как выглядели твои бабские побрякушки в Крозеринге после того, как я побаловался с ними? — Но тут яд достиг его сердца и он умер.
Какое-то время в пиршественном зале царило молчание, но потом послышались легкие шаги и лорды Демонландии повернулись к высоким дверям, которые казались арочным зевом, ведущим в кромешную тьму, ибо Корсус, умирая, сорвал гобелены, и они лежали поперек порога рядом с его мертвым телом, из которого торчала рукоятка меча Кориниуса; сам клинок на фут выходил из груди. И вот, в переменчивом свете светильников, на пороге появилась Леди Презмира, одетая в свои самые богатые одежды, с короной на голове. Ее лицо было бледным, как зимняя луна, высоко плывущая среди легких облаков ветреной дождливой полуночью, и лорды, пораженные ее печальной холодной красотой, застыли на месте.
Наконец Джусс глубоко поклонился ей и, как если бы ему приходилось заставлять себя говорить, сказал: — О Королева, мы дарим тебе мир. Приказывай, мы к твоим услугам. И, прежде чем мы отплывем домой, в первую очередь мы утвердим твои законные права на трон Пиксиландии. Но этот час и так слишком наполнен ужасными и мрачными делами, и мы соберем совет завтра утром. Ночь зовет нас на покой. Я молю тебя дать нам уйти.
Презмира глядела на Джусса колючим взглядом, и ее глаза, в которых сверкали зеленые металлические искры, походили на глаза приготовившейся к прыжку львицы.
— Не предлагай мне Пиксиландию, милорд Джусс, — сказала она, — ибо я королева Чертландии. А эта ночь, действительно, принесла мне покой. Все, что мне дорого, успокоилось в земле: мой возлюбленный супруг Корунд; князь, мой брат; Гро, мой друг. Смертью закончилась их встреча с тобой, были ли они тебе друзья или враги.
— О королева Презмира, — сказал Джусс, — гнездо упало вместе с деревом. Так назначила Судьба, и она крутит нами как юлой. Мы не можем воевать против нее, но — клянусь! — я сделаю все возможное и невозможное, чтобы помочь тебе.
— О, твои клятвы! — сказала Презмира. — Но чем ты можешь мне помочь? У меня есть и молодость и несчастная красота. Или ты умеешь колдовать и поднимешь тех мертвых, которых убил? Ты повсюду хвалишься своим искусством, но это слишком сложно, даже для тебя.
Никто не сказал ни слова, глядя как она осторожно идет к столу. Она посмотрела далеким и, судя по ее виду, непонимающим взглядом на мертвых сотрапезников и их пустые кубки. Пустые, за исключением того, который Виглус передал Корсусу; этот был наполовину полон. Прекрасно сделанный, из бледного зеленого стекла, его ножкой служили три переплетшиеся змеи, одна из золота, вторая из серебра, третья из железа. Беззаботно коснувшись его пальцами, она опять подняла сверкающие глаза на Демонов и сказала: — Вы, люди из Демонландии, привыкли сами съедать яйцо, а скорлупу подавать нищим, как милостыню. — И, указывая на мертвых лордов Ведьмландии, спросила: — Это тоже жертвы вашей сегодняшней охоты, милорды?
— Ты неправильно судишь о нас, мадам, — крикнул Голдри. — Демонландия никогда не использовала такие способы против своих врагов.
Лорд Брандох Даха быстро взглянул на нее, выступил вперед и сказал: — Я не знаю, из чего сделан этот кубок, но он странно похож на тот, который я видел в Чертландии. Тем не менее этот еще прекраснее и изящнее. — Но Презмира опередила его вытянутую руку и быстро схватила кубок. Как меч сталкивается с мечом, так взгляд ее зеленых глаз столкнулся с его взглядом, и она сказала: — Не думай, что у тебя остался на земле худший враг, чем я. Это я послала Корсуса и Кориниуса, которые должны были превратить Демонландию в кровавое болото. Если бы у меня были искры мужских талантов, то, прежде чем уйти, я бы отправила души некоторых из вас в тени, где бы они пронзительно визжали, ожидая душ моих дорогих. Ну и меня их нет. Убейте меня и дайте мне уйти.
Джусс,
— Кости брошены, о Джусс, — сказал Лорд Брандох Даха. — И королева выиграла.
— Мадам, — сказал Джусс, — клянусь, что никто тебя и пальцем не тронет и ты будешь вольна делать все, что захочешь. Тебя будут уважать и почитать, и, если захочешь, ты сможешь завести себе друзей. И, ради твоего брата, мы сделаем для тебя все, только попроси. — Но она по-прежнему глядела на него сверкающим взглядом, и он добавил: — Но я прошу тебя, не накладывай на себя руки. Ради тех, кто даже сейчас, в эту роковую ночь, смотрят на нас из неведомых пустынных земель за мрачным озером, не делай этого.
Стоя лицом к нему, с высоко поднятым кубком в правой руке, Презмира положила левую на медные пластины кольчуги Корунда, закрывавшей могучие мускулы его груди. Потом ее рука коснулась его бороды, и, внезапно, отдернулась; и, через мгновение, опять успокоилась на груди. Изменившийся свет отчасти смягчил ее строгую восточную красоту, и она сказала: — Юной отдали меня Корунду. Этой ночью я опять буду спать с ним, или царствовать вместе с ним среди могучих народов мертвецов.
Джусс шевельнулся, хотел что-то сказать, но она остановила его взглядом, тело ее опять стало привычно жестким, и львица выглянула из ее бесподобных глаз. — Неужели победа так затуманила твой ум, — сказала она, — что ты решил, будто я — Княгиня Пиксиландии, Королева далеко протянувшейся Чертландии, жена величайшего воина Карсё, ужаса всей земли — я буду жить у тебя на содержании? О милорды Демонландии, добрые ограниченные дураки, я не хочу больше слышать ваши глупости. Лучше снимайте ваши шляпы перед глупой ланью, бегающей по горам, и, убив ее самца, молите ее жить среди ваших баранов. Если жестокий мороз, уничтожив и заморив голодом все остальные нежные цветы в саду, скажет розе "Живи со мной", неужели она послушается своего волка-поклонника?
С этими словами она выпила кубок и, отвернувшись от Лордов Демонландии с видом королевы, отворачивающейся от не стоящей внимания толпы, встала на колени перед гробом Корунда, белыми руками обвила его голову и уткнулась лицом в его грудь.
Задушенным слезами голосом Джусс приказал Бремери унести тела Корсуса и Зенамбрии, а также сыновей Корунда и Корсуса, лежавших на полу, и завтра почтительно предать их земле. — Что касается Лорда Кориниуса, приготовьте ему достойное ложе, на котором он пролежит эту ночь здесь, в зале, а завтра мы похороним его в аллее перед Карсё, как и подобает столь знаменитому капитану. Но великого Корунда и его жену нельзя отрывать один от другого, и, ради их любви, они должны успокоиться в одной могиле, рядом друг с другом. И, прежде чем мы вернемся домой, я воздвигну в их память монумент, каковой положен великим умершим королям и принцам. Ибо царственен и благороден был Корунд, могучий воин и умелый боец, хотя и наш злейший враг. И настоящим чудом были узы любви, связавшие его и эту бесподобную королеву. Кто из женщин мог бы сравниться с ней в верности и величии сердца? И, конечно, в беспримерных горестях.
Потом вышли они во внешний двор Карсё. Ночь несла на себе следы великого потрясения, уже прошедшего, и разорванный облачный покров еще висел на лике небес. В разрывах облаков сияли звезды, и луна, видимая больше чем наполовину, спускалась к Тенемосу. Чувствовалось дыхание осени, и Демоны слегка замерзли, вдохнув прохлады после тяжелого воздуха пиршественного зала. Еще дымились руины Железной Башни, повсюду валялись огромные закопченные обломки кладки, и вся земля казалась каким-то куском первозданного хаоса; из нее и из болотистой местности за Карсё вверх поднимались столбы дыма, как если бы горела сера. Вокруг этих адских столбов кружили грязные ночные птицы и летучие мыши на кожистых крыльях; они летали рывками, иногда пролетая через столбы, и в сгустившейся мгле их можно было увидеть только тогда, когда они оказывались на фоне луны. Из мрачных болот доносились далекие плачущие голоса: дикие рыдания, всхлипывания и долгие стоны то возносились к небу, то опять замирали.