Змей
Шрифт:
— Готовы, готовы! — раздалось в ответ. Но вдруг по толпе пробежал ропот.
— Ежели кто готов, тому скатертью дорожка! А мы, дровосеки, за пастушьим посохом не пойдем! — закричал Колун, главный дровосек деревни Петухи. — Неужто не сыщется среди нас военачальник получше, чем Гаки? Да он не знает даже, с какого конца за меч взяться!
При этих словах толпа загудела, послышались смешки. Гаки растолкал обступивших его людей и — к Колуну.
— А велика ль цена твоему мечу? — сказал он обидчику. — Что ж, выходи, ты — с мечом, я — с дубиной. Посмотрим, чей верх будет!
Вроде
— Выходи, чего ждешь?
— Думаешь, напугал?
Колун выхватил меч, размахнулся, да как заорет: «У-ух!» Это у дровосеков клич был такой.
Дубина и меч скрестились, кому-то одному — либо Колуну, либо Гаки — не миновать бы смерти или тяжкой раны, если бы громкий окрик не прекратил поединка.
— Стойте, полоумные! — закричал главный охотник Зверобой.
Этот Зверобой нельзя сказать, чтобы так уж силен был или грозен с виду, зато голосище — что твоя труба.
— О чем спор-то? — продолжал Зверобой, когда Гаки с Колуном опустили оружие. — Что дровосек, что пастух — одна вам цена. Война не ваше ремесло, это дело охотников. В ход пойдут стрелы, а вы их сроду в руках не держали. Против змея людей поведет охотник!
— Верно, — поддержали его остальные охотники. — Это вам не в жмурки играть, а со змеем биться!
— В змея из лука стрелять собрались! — прыснул со смеху Колун. — Да твоими стрелами разве что блох на змее щелкать! Он весь чешуей покрыт, и что ни чешуйка — щит! Понимаешь ты это, чурбан неотесанный? Ее пробить только топору под силу. А потому поведет дружину дровосек !
— Верно! Верно! — поддержали своего вожака дровосеки.
— Нет, неверно! Не дровосеки пойдут на змея, а пастухи! — стояли на своем пастухи.
— Охотники — ко мне! Подальше от этого сброда! — снова закричал Зверобой и стал продираться сквозь толпу.
— Это мы-то сброд?! Мы?! Как сейчас тюкну топором по башке, тогда узнаешь, кто сброд!
Один из дровосеков бросился за Зверобоем, но охотники выхватили ножи и преградили ему дорогу. Между охотниками и дровосеками началась потасовка, пастухи тоже ввязались в драку, замахали своими пастушьими посохами, и пошло — ножи лязгают, топоры скрежещут, дубины трещат. И такой галдеж поднялся!
— Кишка тонка с пастухами тягаться!
— Чтоб дровосеки над охотниками верх взяли? Сроду такого не бывало!
— Чтоб пастухи дровосеками верховодили? Не бывать этому!
— Да угомонитесь вы!!! Зря ведь друг дружке ребра ломаете! — пытался урезонить их дед Панакуди, только никто не слушал его.
Тогда Двухбородый набрал в груды побольше воздуху и гаркнул, что было силы:
— Жребий! — И повторил еще раз: — жребий! Киньте жребий, кому первому идти против змея, пока мы сами друг дружку не порешили!
Его слова возымели действие. Драка прекратилась. Панакуди зажал в руке три соломинки — кто самую длинную вытянет, тот и поведет своих людей на змея.
Самая длинная соломинка досталась Гаки. Он тут же стал готовиться к походу. Первым делом собрал всех пастухов и велел деду Панакуди сосчитать
— Эта дубина годится, проходи! И твоя тоже хороша, тяжеленная, — похваливал он одних. — А у тебя разве дубина? Легче перышка! Закинь ее подальше! Хотя нет, погоди. Вот тебе веревка, привяжи к дубине камень, выйдет палица — что надо! — советовал он другим. — Эта буковая, живо сломается, кизиловую сыщи. А твоя — ишь ты! — с кремнем. Почище топора будет!
После этого Гаки велел своей дружине построиться по двое и сказал:
— Пастухи! Ежели мы все разом трахнем змея по спине, от него мокрого места не останется!
— Не останется! Не останется! — подхватили пастухи и загромыхали дубинами по булыжнику.
— Вперед! — Гаки взмахнул посохом и зашагал впереди своей рати к логову чудища.
— Эй, вы, штаны запасные не забудьте! — крикнул им вслед Колун.
В толпе засмеялись. Но пастухи уже затянули боевую песню и не слышали насмешек.
Солнышко клонилось к закату. Тени росли, становились все страшнее. Близился вечер. В воздухе застыли тревога и ожидание...
Глава третья
ПАСТУХ ГАКИ ИДЕТ ВОЙНОЙ НА ЗМЕЯ
Хотя уже смеркалось, никто не думал уходить. Только женщин отослали домой, а мужчины остались поджидатъ вестей с поля брани. Даже боярин по-прежнему стоял на башне в окружении свиты и ждал, что будет дальше.
Пока Калота глазел на дорогу, что вела к пещере, а крестьяне у крепостных ворот думали-гадали, как там дела у пастухов, в крепости лихорадочно готовились к бою: копьеносцы проверяли копья и доспехи, стрелки отбирали самые толстые стрелы, секироносцы точили свои секиры, алебардщики — алебарды. Все понимали, что Калота неспроста целый день торчит на башне — видно, опасается за свою твердыню.
Время шло, а вестей не было никаких. Калота приказал одному стражнику влезть на крышу сторожевой башни, да только и оттуда ничего не удалось разглядеть. Окрестные леса посинели, потом почернели, а гонца все не было. Боярин уже собрался послать к пещере Стелуда на коне, как вдруг из ущелья донесся страшный рев. Рев повторился еще и еще раз, да с такой силой, что боевой барабан на башне сам по себе дрогнул и загудел.
Колун, Зверобой, купец, который принес весть о змее, Козел, Двухбородый и все, кто сидел в ожидании у ворот крепости, как один вскочили на ноги, насторожились.
— Пойти, что ли, на подмогу? — сказал, наконец, Козел.
— Еще чего! — напустился на него Зверобой. — Чтобы пастух Гаки потом бахвалился, будто это он одолел чудище?
— Нет! — поддержал его Колун. — Никакой подмоги. Пускай пастухи уразумеют, что без дровосеков им грош цена!
Не успел главный дровосек договорить, как раздался рев громче прежнего.
— Ну что там? — спросил Калота.
— Ничего не видать, — отозвался дозорный с крыши.
— О господи! — взмолился боярин. — Ниспошли им победу над змеем. Не то мои мельницы у реки все до одной опустеют, пропадут пропадом...