Змея на груди
Шрифт:
Погода вновь начинала портиться. Небо затянуло тучами. Ветер пригибал ветки кустов к земле, раскачивал деревья и гнал с улиц прохожих. Когда подруги отъезжали от супермаркета, дождь лишь слегка накрапывал, на кольцевой дороге он уже лил как из ведра.
– Несколько солнечных дней, и опять дождь, – недовольно проворчала Марина. – Так все лето и проведем, сидя по домам.
Пульхерия молчала. Ей не хотелось разговаривать.
Глава двадцать первая
Если
Ночью разразился настоящий ураган. Сверкали молнии, и оглушительно гремел гром. Ветер завывал в трубе, дребезжал стеклами окон. Пульхерия спала на втором этаже. Неожиданно форточка распахнулась и принялась неистово мотаться из стороны в сторону. Пришлось вылезти из-под теплого одеяла, чтобы ее закрыть.
Она выглянула в окно. В этот момент сверкнула молния и на мгновение осветила двор. Перед домом кто-то стоял. Когда тьма вновь завладела двором, Пульхерия до рези в глазах продолжала в нее вглядываться. Наконец при новом всполохе молнии отчетливо увидела, что двор пуст.
– Начинается. Легкий шизоидный статус перешел в манию преследования, – пробормотала она и вернулась в кровать, но заснуть, как ни старалась, не могла. Память вновь и вновь назойливо подбрасывала ей эпизоды из последних драматических событий.
Неожиданно внизу послышался шум, топот ног, захлопали двери. Раздался чей-то истошный вопль и крики: «Держи вора! Держи вора!» Пульхерия в одной ночной рубашке кубарем скатилась вниз. В комнате Тарасюк и Бульбенко висели на руках какого-то человека. Мужчина пытался их скинуть, но хохлы словно два бульдога намертво вцепились в него. Незнакомец начал, словно карусель, безостановочно крутится на одном месте, однако это ему не помогло. Когда он остановился и приготовился скинуть с себя Тарасюка и Бульбенко, Марина подскочила к нему сзади и врезала ему по затылку скалкой, которую они купили в супермаркете.
Мужчина замер и, как в замедленном кино, осел на пол. Тарасюк и Бульбенко упали вместе с ним.
В комнату на шум, запыхавшись, вбежали Владимир Александрович, Клавдия Ивановна и Анна Тимофеевна. Пульхерия подошла к незнакомцу и стянула с его головы капюшон. Они с Мариной ахнули в один голос. Перед ними собственной персоной предстал их давешний «маньяк».
– Марина, пока он не очнулся, его надо связать. Быстро тащи сюда скотч, – велела Пульхерия.
Марина понимающе кивнула, выбежала из комнаты и вскоре вернулась с рулоном липкой ленты.
– Что здесь происходит? – встревоженно спросил Владимир Александрович.
У Клавдии Ивановны от испуга подкосились ноги, и Анна Тимофеевна принесла ей стул.
– Мы злодия спиймалы, – в один голос объяснили Тарасюк и Бульбенко.
Когда «маньяк» был крепко связан, они его отпустили и поднялись с пола, потом помогли усадить незнакомца возле дивана. Он был все еще без сознания.
– Мы его еще давеча замитылы, – стал рассказывать
– Ага, – поддакнул ему Бульбенко, – на улице дождь иде, а он за тыном стоит, чего-то выглядае и не заходит.
– Мы подумали, шукае когось, но он стоить и мовчить, – продолжил Тарасюк.
– Мы не сталы его чипаты, покы он за тыном стоял, – пояснил Бульбенко. – Чи жаль его? Хай мокнет, колы ему так хочеться, но, когда он перескочив через тын, мы не выдержали…
– Ага, – кивнул Тарасюк. – Здоровенный, як бугай! Еле справились. Вы добре зробылы, що его скотчем обмотали.
– Спасибо вам, ребята, – Владимир Александрович пожал хохлам руки и растроганно произнес: – Родина вас не забудет. Вы нам, можно сказать, жизнь спасли!
– Да чего уж там, – смущенно пробормотал Бульбенко.
– Нечего тут выглядаты, – добавил Тарасюк.
– Интересно, кто он такой? – спросила Клавдия Ивановна.
– А мы его сейчас допросим, – пообещал Владимир Александрович, – вот он придет в себя, и мы устроим ему перекрестный допрос.
– Здорово я его огрела. На макушке уже шишка выросла, – заметила Марина.
Пульхерия подошла к «маньяку» и присела на корточки. Даже сидя на полу, он производил впечатление человека огромного. Влажная трикотажная рубашка прилипла к телу, придавая устрашающий вид его мускулатуре.
– Осторожно, Пуляша, он не стерильный, – пошутила Марина.
– Тихо ты! Нашла время шутить, – сердито прикрикнул на нее отец.
Пуля быстро обшарила куртку великана и достала из кармана водительские права, пачку жевательной резинки, влажный носовой платок и ключи от машины. Затем встала и пнула его ногой в лодыжку. Здоровяк открыл глаза и попытался приподняться, но Пульхерия придавила его ногу своей ногой.
– Сиди тихо, и мы не сделаем тебе больно, – пригрозила она.
– Я боли не боюсь, – вяло ответил здоровяк, пытаясь связанными руками дотянуться до макушки.
– Боли боятся все, и ты не исключение…
– Пульхерия, разреши мне с ним поговорить по-мужски, – вмешался Владимир Александрович. Повернувшись к жене и домработнице, он приказал: – Девочки, идите отдыхать, вы устали. Мы вам завтра все расскажем.
– Вот еще! Мы не устали. Нам тоже интересно, что ему от нас было нужно, – решительно возразила Клавдия Ивановна и умоляющим голосом добавила: – Володя, мы с Нюрой будем сидеть в уголочке тихо, как мышки, и не станем вам мешать.
Владимир Александрович махнул рукой и вернулся к незнакомцу.
– Кто ты такой и что ты здесь высматривал?
– Егор Васильевич Кружков, – прочитала Пульхерия, – водительские права категории «Е». Владимир Александрович, позвольте мне задать ему пару вопросов.
Отец Марины с явным неудовольствием отошел в сторону.
– Зачем ты следил за нами, если знаешь, где мы живем?
– Я не следил, я вас охранял.
– Охранял? Интересно, от кого?
– Не знаю. Мне было велено. Вот я и исполнял приказ.
– Чей приказ?
– Всеволода Вениаминовича Вольского.