Змея за пазухой
Шрифт:
— Во-первых, — начал Алекс, — такие ночные крысы, как твой вор, на пустышку не идут. Они работают по наводке, чтобы, взяв хату «бобра» — состоятельного гражданина, — хорошо поживиться. Судя по твоему рассказу, он обладает великолепной физической подготовкой и соответствующим оснащением для совершения квартирных краж. А это значит, что человек он не случайный и не случайно забрался в твою квартиру. Возможно он вор-форточник, который специализируется на высотках. Появились и такие мастера. И ты прав — скорее всего, он бывший альпинист.
— Наверное, ошибся адресом…
— Ты еще скажи, что он хотел
— Ну, не знаю…
— Вот так оно лучше. Во-вторых, ствол. Тут ты был прав. Какой вор-домушник высокой квалификации и в здравом уме возьмет на дело волыну? Это исключено! Тем более он не начнет шмалять как сумасшедший, чтобы разбудить не только домашних собачек у соседей, но и дежурную группу ППС. Самое большее — вор (точнее, грабитель) мог пригрозить пистолетом или ножом, чтобы беспрепятственно рвануть когти. А тут он устроил настоящий бой. Судя по всему, знал, что с голыми руками и даже с пером к тебе лучше не подходить. Поэтому можно предположить, что твоя биография ему известна. Одно это уже наводит на определенные размышления.
— Это все?
— Нет, мой бедный друг, не все. Ты имеешь дело с профессионалом, скажу тебе без ложной скромности. Как ты в своем военном деле дока, так и я в своем, ментовском.
— В полицейском, — поправил Никита.
— Нико, не береди душу! Я мент по жизни, и новое наименование нашей службы мне как серпом по одному месту.
— Сочувствую.
— Благодарю. Но вернемся, как говорится, к нашим баранам. Больно уж странный вор тебе попался — он ничего не прихватил с собой. А при всей твоей холостяцкой бедности у тебя, на воровской взгляд, поживиться есть чем.
— И чем именно, если не секрет?
— Ну, к примеру, вон тот Мефистофель. Статуэтка. Это ведь серебро?
— У тебя глаз — алмаз. Серебро. Купил по случаю на толкучке в Кисловодске, почти за бесценок.
— Скорее всего, вещь ворованная.
— Я должен был потребовать у торговца сертификат и накладную? — съязвил Никита.
— Речь идет не об этом. Статуэтка тяжелая, а значит, стоит дорого. Даже если не брать во внимание ее художественную ценность. Исполнена она мастерски и явно не новодел.
— Верно. Конец девятнадцатого века. Это я потом узнал.
— Вот видишь. Далее — кинжал на стене. Роскошные ножны, да и сам клинок не из худших. Похоже, абреку, хозяину кинжала, при встрече с тобой сильно не повезло…
— Очень сильно.
— Итак, мы нашли у тебя уже две ценные вещи, представляющие интерес для вора-домушника. А он к ним даже не притронулся!
— Может, деньги искал? — высказал предположение Никита, чувствуя, как фальшиво прозвучал его голос.
— Ну да, ну да… — Алекс скверно хихикнул. — И драгоценности твоих предков, в том числе бриллиантовое колье неимоверной цены, наследство от бабушки-графини. Не смешите меня жить, как говорят в Одессе! Вор искал нечто иное. Это третий пункт, и главный. Но что именно? Не подскажешь?
— Мое пенсионное удостоверение.
— Кончай ерничать! — рассердился Кривицкий. — Дело гораздо серьезнее, чем ты думаешь. Так недолго и пулю схлопотать, но уже не
— На кой он мне? — искренне удивился Никита. — Читать его жизнеописание выше моих сил. Человек, предавший дружбу, может рассчитывать лишь на снисходительную жалость, но отнюдь не на понимание и сочувствие. Если хочешь, могу дать слово, что этот дневник я видел много лет назад, и в данный момент понятия не имею, где он находится.
— Ладно, не нужно клятв… Верю. И все равно, здесь что-то не так!
— Может, вор хотел изъять видеозаписи камер наружного наблюдения — те, которые ты передал мне для ознакомления?
— Я дал тебе копии. Так что у вора по этой части получился бы полный облом.
— Это понятно, но возможно, они понадобились не убийце Олега, а кому-то другому. Такое может быть?
— Вполне.
— Тогда кто-то из твоих коллег стукнул кому надо, что материалы по делу Колоскова лежат не только в надежном сейфе управления, но и в квартире некоего Измайлова. Как тебе моя версия?
— Вполне работоспособна, — мрачно ответил Кривицкий. — Народ у нас разный…
— Кто бы в этом сомневался.
— Вот только не нужно всех нас с дерьмом мешать! — вспыхнул Кривицкий. — Не все покупается и продается. Среди оперов много — если не сказать большинство — честных, порядочных ребят. Уж поверь.
— Да верю я, верю… Не кипятись. А может, все-таки по чашечке кофе?..
— А, давай! — Алекс обреченно махнул рукой.
В это время зазвонил его мобильный.
— Нет покоя в Датском королевстве… — С мученическим выражением лица Кривицкий поднес телефон к уху. — Алло!
Телефон бормотал добрую минуту, а затем Алекс с тяжелым вздохом сказал:
— Ты что, не мог сообщить мне об этом утром? Ах, я дал указание звонить в любое время дня и ночи… Но это только в том случае, болван, когда хоть что-то прояснится! — вдруг рявкнул он, багровея. — На хрена мне твой бессмысленный трындёж?! Все, баста, иди отдыхай. Не проспи оперативку.
Засунув мобилку в карман, Кривицкий начал бурчать, как старый дед:
— Он, видите ли, начал жаловаться, что разыскной пес довел оперативников только до стройплощадки. Потрясающая информация! Самый последний мент в управлении знает, что с собаками хорошо теребить нелегалов и бомжей, а серьезное преступление им не по зубам. Это только в кино псы совершают чудеса в сыскном деле и едва не говорят на человеческом языке. Но ему это неизвестно. Нет, ну правда болван!
— Ты о ком?
— Да молодого нам прислали… сверху. Ну, ты понимаешь…
— Не понимаю.
— Папа у него какая-то высокая полицейская шишка. Вот и пристроил к нам сыночка, который закончил юрфак. Я уверен, что ненадолго. Служба в убойном отделе — это хорошая ступенька в карьере.
— Он что, совсем бестолковый?
— Не буду врать, кое в чем маракует. Но ты ведь знаешь, что детдомовские терпеть не могут мажоров. И я не исключение.
— Это да…
— Вот и я об этом. Иногда чувствую, что не прав, а сдержаться не могу. Как сейчас. Вообще-то зря я обложил его не по-детски. Ну да ладно, завтра извинюсь…