Змея
Шрифт:
— Послушай, ты, говнюк, — процедил он сквозь зубы, оттягивая Валеру в сторону. — Ты мне тут не выпендривайся и не корчь из себя старого афганца. Не на такого нарвался. Я тебе не зеленый прапор только из учебки, которого ты думаешь вокруг пальца обвести. Я тринадцать месяцев за речкой. Я был в боях, которые тебе даже и не снились, а таких, как ты, пачками на броне свозил на базы. Давай договоримся: если будешь знать свое место, пролетит нам служба, как вечеринка в доме культуры. А если будешь ломаться и ставить мне палки в колеса, то дни до дембеля тебе так обрыднут, что синим будешь плакать, а красным будешь какать. Ты меня понял?
Валера легко кивнул головой, но прищуренных глаз не опустил. Леварт схватил его за грудки,
— Особенно, если еще раз молодого ударишь, — прошипел он, — то, курва, пожалеешь. Понял? Ефрейтор Белых! Смирно! Приказ понятен? Выполнять!
— Есть выполнять, товарищ прапорщик!
Состав блокпоста «Горыныч», в котором объединялись один дот и две соединенные между собой огневые позиции, насчитывал двенадцать солдат, одних рядовых, под временным командованием ефрейтора Белых. Основным огневым средством на каждой позиции был ПКМ, подкрепленный двумя ручниками и одним РПГ-16. Сейчас, после пополнения, после того как Леварт призвал к порядку ефрейтора, личный состав «Горыныча» увеличился до семнадцати. Одну позицию Леварт распределил за Ваней Жигуновым, отдав ему под командование Валеру, командование другой принял сам, оставив с собой Ломоносова.
Блокпост, когда они на него только пришли, являл собой картину нужды, отчаяния и упадничества. Смердел уже на расстоянии десятка шагов. С такого же расстояния сверкал, словно Лас-Вегас, десятками блестящих банок из-под консервов, которые солдаты, вместо того, чтобы убирать и закапывать, беспечно вышвыривали на предполье. Везде валялись грязные тряпки, бумаги и втоптанные в землю обрывки одежды. Везде были также разбросаны цинки, то есть пустые жестяные ящики для боеприпасов, которые солдаты считали очень полезной вещью, имеющей различное применение. В такой цинк, находясь на позиции и не имея возможности оставить ее, можно было пописать или даже испражниться. Можно было в цинке заварить чай или приготовить суп, побеспокоившись, чтобы раньше этот цинк не был использован для иных целей. В цинке получалось замешать и забродить кишмишовку. Тут уже было безразлично, для каких целей служил цинк раньше, потому что вкус кишмишовки — отвратительной бражки из сушенных фруктов — уже и так нельзя было ничем ухудшить. Использовался цинк также для азартных игр, в качестве жестяного микрозаменителя Колизея: вбросив в нее два скорпиона, два верблюжьих паука, либо по одному каждого вида, можно было поиграть, делая ставки на результат поединка.
Леварт был безразличен к играм и развлечениям, а на бардак просто не мог смотреть, так что вскоре весь рядовой личный состав поста, включая Валеру, убирал территорию истинно стахановскими темпами. Проходящий мимо Бармалей одобрительно покивал головой, даже присел на минутку, чтобы посмотреть. И поговорить заодно.
— Что там случилось с вашим офицером? Был же у вас такой?
— Замочили мы его, — фыркнул Бармалей. — Пуля в спину. Как вы вашего старлея на «Неве».
— Быстро, ничего не скажешь, слухи разошлись.
— Конечно. В этом деле на Картера можно положиться. Это шоферюга из автобата, заглядывает сюда со снабжением. Заехал за дембелями, при случае сплетню притаранил. А если серьезно, то наш лейтенантик пропал без вести.
— В бою?
— Нет. Просто, вечером был, утром исчез. Искали мы, искал спецназ, шмонали по кишлакам, перерыли все ущелья, заглянули в каждую дырку. Никаких следов. Прошло уже три недели, значит, надо нам снять лейтенанта Богдашкина с учета. И ждать, пока другого пришлют. Поскорее бы. Пока что я тут за командира, но, если честно, тяжеловата для меня эта ноша. Ответственность, понимаешь?
Леварт понимал. Однако был убежден, что Бармалей хочешь не хочешь должен будет окрепнуть для ноши и что от ответственности его никто не освободит. Личный состав, насчитывающий в данный момент пятьдесят шесть человек, неполная рота,
— Наш замполит? — когда Бармалея об этом спросили, он как будто удивился такому вопросу. — Наш Лазаретик? В Кабуле, как обычно. Болен, как обычно. Пожалуй, желтуха на этот раз. Болезненный, бедолага. У него, как говорится, постоянно невезуха — не понос так золотуха. В Афгане неполный год, а уже всем переболел. Тиф, малярия, бактериоз… Всем, говорю. Оттого мы и окрестили его соответственно: наш любимый Лазарь. [36] Уменьшительно — Лазаретик. Может, познакомишься с ним, когда вернется в перерыве между болезнями.
36
Лазарь — умерший от болезней и воскрешенный Иисусом Христом библейский персонаж, от имени которого произошло слова «лазарет», лечебное заведение при войсковой части для стационарного лечения больных.
— Я не удивляюсь, — прокомментировал Ломоносов позже, когда Леварт поделился с ним содержанием разговора. — Болезнетворно, извини за прямоту, все здесь выглядит. Спишь там, где ешь, ешь там, где выделяешь. А ешь это. Посмотри.
— Скумбрия в томатном соусе, — прочитал Леварт на поданной ему банке. — Предприятие по производству рыбных консервов «Конрыбпроизвод», Белгород. Срок годности — полтора года. Дата изготовления… 1959 год. У тебя какие-то пораженческие настроения, Ломоносов. Я эти красные рыбки ем уже год и ничего со мной не случилось. Даже понравился этот вкус. Тебе тоже понравится.
— Этого, собственно, я больше всего и боюсь.
Бармалей, Якорь и остальные ветераны «Соловья» убеждали, что ночные тревоги и канонады — вещи не такие уж частые и никогда не случаются две ночи подряд. Вопреки заверениям, вторая ночь на заставе, равно как и первая, была нарушена взрывами мин, на этот раз в ущелье Даври Джар, том, что поближе к «Горынычу», на дозоре Леварта. Леварт событие предчувствовал, уже с вечера приказал Ване Жигунову сесть за ПКМ. Когда все началось, Ваня был готов и сосредоточен, рубанул по взрывам длинными очередями, трассирующими пулями указывая цель остальным. На этот раз моджахеды ответили огнем, пули засвистели мимо ушей, а вспышки в темноте открыли местоположение стрелков, некоторых значительно ближе к позиции, чем можно было ожидать. Поэтому Леварт отдал приказ и при свете падающих осветительных ракет блокпост «Горыныч» вжарил со всех орудий. «Горынычу» подсобил утёс из «Муромца». Остальные на заставе в бой не вступали.
— Прекратить огонь!
— Есть прекратить! — выкрикнул солдат, находящийся ближе всех. Леварт отметил, что это тот, который вчера дрожал от страха и плакал от стыда. Сегодня ему стыдиться было нечего. Ракеты падали, заливая предполье жутким трупным сиянием. Вонял кордит. [37]
Валера смотрел на Леварта, переступая с ноги на ногу. Вместо уставных кирзовых сапог он был обут в подделки спортивных «адидасов», производимых в городе Кимры, Тверской области. В афганских условиях «кимры» очень хорошо себя зарекомендовали и пользовались огромным спросом.
37
Кордит — название одного из видов нитроглицеринового бездымного пороха.