Знаешь, всё всерьёз!
Шрифт:
Кора продолжала рассеянно смотреть в окно. Скоро встреча с Вики и Мегги. Что ж, по крайней мере, она придет на обед трех холостячек, сдержав обещание. Но какой ценой…
Гатти наблюдал за родственниками, стоя в стороне. Каждый был чем-нибудь, да занят.
Сегодня день традиционного сбора. Через год после смерти родителей Луиджи решил ввести это правило. Вместо скорби и траура они собирались на берегу озера, жарили мясо, пели и танцевали. Он хотел, чтобы братья и сестры никогда не забывали родителей, и в то же время пытался смягчить боль утраты. Ежегодные пикники служили
С годами это стало походить не на семейную встречу, а на слет какого-то общества, ведь в ней уже участвовали жены и мужья, их дети…
Весна начала сдавать свои права лету, и дни становились все длиннее и теплее. Когда наступит жара, даже под тенью этих мощных деревьев будет душно. Но пока воздух был кристально чист и свеж, что приводило в восторг и взрослых, и маленьких членов семьи, вволю резвившихся на весенней траве.
Луиджи улыбнулся, когда заметил забавный флирт племянников. Они постигали азбуку общения, и когда-нибудь, конечно, достигнут совершенства. Но сейчас, как и все подростки, были похожи на гадких утят, с длинными руками и ногами, ломающимся голосом и еще не сформировавшейся грудью.
Гатти вновь вернулся к воспоминаниям о родителях. Их смерть потрясла тем, что они ушли в лучший мир в то время, когда жизнь детей только начиналась.
— Ты сегодня такой задумчивый.
Луиджи улыбнулся, заметив, что к нему подошла сияющая Софи. Она нежно взяла брата под руку и положила голову ему на плечо.
— Я до сих пор не поблагодарила тебя за то, что ты заставил меня вернуться и поговорить с Бруно. Если бы я не сделала этого… — Она едва заметно покачала головой. — Ох уж этот мой темперамент!
— Тебе стоит научиться доверять людям, — серьезно сказал брат.
— Да, все началось со смерти мамы и папы… и я боюсь, что всегда буду чувствовать себя не слишком уверенной. Считать, что Бруно встречается с другой женщиной, в то время как этого нет, и не было… Но ты и сам не лучше. Все еще не женат и избегаешь любой привязанности.
Привязанности. Луиджи нахмурился и посмотрел на сестру.
— И как ты додумалась до этого? Оглянись вокруг, Софи, и возьми свои слова назад.
— О, я вовсе не это имела в виду, то есть не нас, — запротестовала сестра, защищаясь. — Ты… ты самый лучший брат, который только может быть. Но… разве тебе никогда не хотелось иметь свою семью, своих детей? Неужели ты не чувствуешь себя порой одиноким, не хочешь, чтобы… — Софи прикусила нижнюю губу, заметив его взгляд. — Только вот не надо смотреть на меня так! Мы все знаем, скольким ты пожертвовал ради семьи и как, должно быть, иногда ругаешь нас.
Софи на секунду замолчала и задумчиво посмотрела в огонь костра.
— Мы знаем, что ты не хотел уезжать в Штаты. А потом уже не хотел возвращаться оттуда. И я понимаю, что тебе, в конце концов, нужна передышка. Но если ты окончательно решил все бросить и отправиться в кругосветное путешествие, как и мечтал в юности, то совершаешь большую ошибку. Ты сам потом возненавидишь себя за это. Тебе нужна семья, собственная, с женой и детьми.
— Оставь это, — огрызнулся Луиджи и развернулся, чтобы уйти, но сестра удержала его.
— Подожди,
— И вы бы хотели убедиться, что у меня нет других планов? — резко сказал Гатти, и тут же об этом пожалел, увидев слезы в глазах сестры.
— В последнее время ты так изменился, — пробормотала Софи. — Стал каким-то далеким и… чужим. Луиджи, мы все очень хотим, чтобы ты был счастлив. — Она слегка дрожала, а в глазах стояли слезы.
Сказав это, сестра направилась к мужу и детям. А Гатти так и продолжал наблюдать за ними со стороны.
Ничто не изменит моего мнения, подумал Луиджи холодно. Семья желает ему только добра и счастья. Он их всех любит и дорожит их обществом. Он сам устраивает эти долгожданные пикники, и ни разу в жизни у него не возникало непреодолимого желания очутиться в другом месте, когда они собираются. А сейчас…
Почему Кора не позвонила ему? Гатти пытался поговорить с ней перед отъездом. Но обстоятельства складывались против, и у него не оказалось такой возможности. А дома он попал в водоворот событий. К мелким домашним неурядицам, как и всегда бывает, добавились крупные. У дяди Карла случился сердечный приступ, и племяннику волей-неволей пришлось взять на себя руководство компанией. Пришлось все амбиции и желания отодвинуть на задний план. Но образ Коры все равно никак не шел из головы.
Когда же, наконец, Луиджи позвонил ей, то не застал дома. Он ждал, что Корина позвонит сама, и каждый раз с трепетом снимал трубку. Но звонили другие люди.
Прошла неделя, за ней другая, но долгожданного звонка не было. И Гатти решил, что уже получил ответ на вопрос, который хотел ей задать. Что больше нет смысла переживать, вспоминая те прекрасные часы, когда они были вместе, когда их души и тела сливались воедино… То волнующее время, когда он надеялся, верил… Когда он наконец понял, что нашел женщину, которую искал всю жизнь. Без нее существование стало бессмысленным и неинтересным. Душа его заледенела, не желая принимать никакую другую женщину, кроме нее.
Именно Корина причина его одиночества. Все время он подсознательно искал любимую, а найдя ее, ошибся, точнее, нашел поздно, не смог вызвать у нее ответных чувств. Она стала причиной того, что он не желал видеть рядом с собой никакую другую женщину…
А может, он сам виноват, что Кора не разделила его чувств? Быть может, он поторопил ее, напугал напором… Зная ее прошлое, не нужно было форсировать события, требовалось направить их в более спокойное русло, позволив ей все решать самой.
Но он так сильно хотел ее… Хотел удовлетворить любопытство и непреодолимое влечение. Ничто не могло остановить его от этого безумства. Он был так одержим страстью и любовью, что даже самая печальная и трогательная история прошлого не удержала бы его от этого порыва.
Ему казалось, что Корина ответила взаимностью. Но почему тогда она не захотела продолжения?
Луиджи увидел, что ему машет дядя Карл. Он еще был прикован к инвалидной коляске, но чувствовал себя намного лучше и уже продолжал любовно помыкать членами своего клана. Гатти подошел к креслу и склонился над стариком, потрепав его по плечу.