Знахарь. Око Шторма

Сэт Константин

– Прапор… Хватит ворчать. – Угрюмо проговорил Барс. – Знахарь, ты знаешь о том, что я сын одного из командиров отрядов гвардии старой семьи Стариновых, до ее почти полного уничтожения. Отец вместе со всеми создавал все это. К чему я веду… Нам надо вернуть тех, кто остался верными семье. Мы знаем о пяти семьях бежавших в Новый свет от уничтожения, так они связались с нами два дня назад и сказали, что хотят вернуться. Они встретили Игоря, и он ответил согласием. Глава сейчас ты и тебе решать. Старые гвардейцы хотят прибыть все вместе. Доверять им будет сложно, после предательства Сороки

мы не брали новых людей, даже проверенных нами.

Потерев переносицу, я посмотрел на Барса, ответив:

– Хорошо, пусть приезжают. Встретимся и поговорим. Странно, что они именно сейчас объявились…

– Они все это время не знали, что кто-то из Стариновых выжил. По сути, были такими же наемниками. – Кивнул Барс. – Спасибо. Шаман в последнее время занят и мог просто забыть, с таким "прекрасными" новостями это неудивительно. У меня все.

– Еще вопросы.

– Пока нет. Дом нам строится. Даже прекрасных дам нам привезут. Даже не знаю чего пожелать в качестве новогоднего подарка… - высказался Семен.

Кто-то улыбнулся, а кто-то посмеялся. После этого все начали подниматься со своих мест и покидать зал. Я попросил пригласить группу Чернозубовой, что буквально спустя пару минут появилась в кабинете.

– Равняйсь. Смирно! – Коротко скомандовала она и ее трое подопечных встали в одну линию лицом ко мне. – Глава, отряд построен.

– Вольно. – Скомандовал я, сложив руки перед собой на столе.
– Итак, а теперь вы мне ответите на несколько вопросов: почему произошел конфликт, почему двое членов одного отряда начали избивать своего товарища, почему была разрушена полоса препятствий и когда все это кончится? Я внимательно вас всех слушаю.

Ответом мне стало гробовое молчание. Девочки начали переглядываться, но вперед выступила Чернозубова:

– Произошел личный конфликт в ходе развития…

– Валерия. О вашей неспособности поддерживать дисциплину среди подопечных поговорим позже и лично. Шаг в строй.

Чернозубова коротко кивнула и сделала шаг назад. Михаэль сделал длинный шаг и спокойно проговорил:

– Глава, Анна и Лера разозлились на мое оскорбление. Часть вины в этом лежит и на мне.

– Михаэль Аддерли, тебе семь лет. Официальный боевой ранг ты получишь только в десять. Именно с этого возраста ты несешь ответственность за свои действия. Учитывая, какие техники использовались Седых и Стариновой, они планировали нанести тебе тяжелые повреждения. Шаг в строй. А что скажите вы двое?

– А ты мне не отец, чтобы читать нотации… - высокомерно вздернула нос Валерия.

– Не отец. Не отец… - Сдержался я. – Слушай сюда, мелкая неблагодарная свинья, ты сейчас находишься под защитой гвардии семьи Стариновых. Члены гвардии отдали свои жизни, чтобы спасти тебя. И после этого ты смеешь указывать мне

Страница 1

на то, что я не имею читать тебе нотации?! Чернозубова, найдите ремень, желательно потолще. Выполнять.

– Есть! – развернувшись на месте, она вышла из зала.

– Итак, теперь Старинова: поясните мне, почему произошло то, что произошло?

– Миша назвал нас дурами, когда мы шутливо предложили выбрать кто из нас красивее…

– Курицы малолетние

вы, а не дуры. Мало того что начали бой, так еще и проиграли,.. Да и кому, семилетнему мальчику не имеющему ранга. При этом нанесли урон собственности гвардии. Что будем делать с вами дальше?

Девочки уже стояли, дрожа от сдерживаемых слез, закусывая губы, а я твердо смотрел на них, ожидая ответов. Михаэль же в отличие от них был спокоен и в силу своего возраста лишь частично понимал происходящее. Едва вошла в кабинет Чернозубова, неся поясной широкий ремень, как девочки молча заплакали, глотая слезы…

– Значит так. Если я еще раз услышу, что вы начали здесь драку между собой с помощью техник, сначала получите это, минимум по двадцать ударов и ни один лекарь не будет вас лечить. – Потряс я ремнем. – При повторении я выкину вас с территории базы. Мне не нужны здесь те, кто и слышать не хочет о дисциплине. Все ясно?

Три кивка были мне ответом.

– А сейчас я даю вам две недели, чтобы разобрать уничтоженную вами тренировочную площадку. Можете приступать прямо сейчас. Михаэль ты свободен от выполняемой работы. Свободны. Чернозубова останься.

Устало потерев лоб, я указал Валерии на кресло, куда она села и тяжело вздохнул:

– Трудно с ними?

– Не очень, но в этот раз они и правда перешли рамки. Знахарь, они скучают…

– А я что могу сделать? Они повесили мне их на шею, а от родителей ни слуху, ни духу. Впрочем, ладно. У вас все есть?

– Конечно, даже балуют их иногда. – Улыбнулась она. – Тебе известно что-нибудь о Чернозубовых?

– Только то, что их пытаются вытащить из Польши, где они получили политическое убежище. Расследование того, что они творили в своем районе, все еще идет. Слишком громкий случай, чтобы его замять. Какое к тебе отношение на базе? Не обижают?

– Нет. Да и зря вы думаете так. Когда началось нападение именно я и уводила девочек… когда все случилось. Жаль не сумела помочь девочкам и Медведю, отдавшему приказ.
– Тихо ответила она и опустила голову.

– Есть какие-нибудь вопросы или пожелания?

– Что будет со мной дальше? Я понимаю, какие цели вы преследовали, взяв меня в гвардию, глава и если вам будет угодно, могу отплатить только…

– Не мямли. Сейчас ты член гвардии. Что же до твоей универсальности – ты вольна в выборе. Можешь выйти за кого-нибудь замуж, можешь получить место в одном из действующих боевых отрядов.

– Неожиданно, но… Если вы не против, мне нужно идти.

– Да, конечно.

Девушка поднялась и направилась к двери, но взявшись за ручку, обернулась и несколько подумав, сказала:

– Спасибо, Знахарь.

– За что?

– Что спасли меня и не стали уничтожать Чернозубовых, многие из моей бывшей семьи были просто не способны на такое чудовищное преступление.

Задумчиво на нее посмотрев со слабой улыбкой, я кивнул… Девушка же покинула кабинет и двинулась по коридору к выходу из корпуса. Тоже поднявшись, я вышел в коридор и двинулся в другом направлении, где чувствовал своих дам. Вот только подойдя, обнаружил, что Ева тихо плачет, уткнувшись в грудь Селены, успокаивающе гладящей ее по голове и спине.