Знак даосов
Шрифт:
Один раз ему повезло – нашел флягу с водой. Игорь дошел, точнее, дополз. И снова удача была на его стороне. Игоря подобрал военный транспорт, чудом оказавшийся в точке, куда он выполз.
Хуже всего было то, что Игорь винил себя в смерти своих ребят. Сам остался жив только благодаря Норе, как всегда…. Козявка еще в Москве подарила ему на прощание свою смешную заколку, а Игорёк, тогда еще подросток, для чего-то решил сделать из нее брелок. Залил эпоксидкой*, отшлифовал и с тех пор не расставался с поделкой.
От
Она прошла вместе с ним по самым горячим точкам мира, и ни разу не подвела. Мелехов суеверным не был, но знал – Норкина чудная заколка его бережет.
И тут сработала. Отряд его проходил мимо жилого дома в тот момент, когда начался легкий артобстрел. Мелехов, как обычно, глянул на ремень, где болтался розовоухий заяц, но его не увидел! Пригнулся, заозирался и приметил брелок среди кучи мусора. Солнце – злое, жаркое – блеснуло на отшлифованном боку самоделки, и Игорь тот блеск засёк.
– Бель, прикрой.
Игорь пробежался, пригибаясь, до места, где валялся потеряшка, ухватил его, повернулся к ребятам, а тут взрыв. Мелехов получил кусок железяки в бок. Боль скрутила, повалила за землю. В ушах зашумело.
Операция опасная – об этом знали и понимали заранее, потому и направлены были лучшие из лучших – отчаянные, хорошо обученные ребята. И всех Игорь оставил там, под палящим солнцем и обломками стены.
В транспорте, когда солдаты попытались снять с него одежду, чтобы осмотреть, он сопротивлялся. Вмазал одному по морде, облаял матом и те прекратили. Всю дорогу Игорь прижимал к груди то, что вынесли он и его погибшие уже ребята из того пекла.
Потом все как в тумане: полевой госпиталь, перелет, генерал Жаров. Снова госпиталь. Снова Жаров. А Игорь не хотел выныривать из мглы, орал, чтобы дали ему уйти спокойно, отвязались, оставили.
Мелехов услышал, что открывается дверь, сжал кулаки и вызверился мгновенно!
– Я сказал, я же сказал, идите все к чёрту!!!
Слов ему показалось мало, а потому он схватил лампу со стола и швырнул ее не глядя. Развернулся и увидел Нору. Синие глаза, которые он узнал бы и через сто лет. Через тысячу. Злость смыло сразу, кулаки разжались сами собой.
– Нора…
Она - невысокая, в белой шапочке и сестринском халате - смотрела так, как тогда, в детстве.
Осколки от лампы усыпали пол, а Нора, словно не замечая, выронила из рук какие-то металлические коробки и пошла к нему навстречу. Под ее ногами хрустело стекло.
– Игорь…
Чем ближе она подходила, тем страшнее делалось Мелехову. Он замер, застыл, превратился в камень. Нора горестно изогнула брови, потянулась к Игорю и обняла. Прижалась головой к груди.
Руки его дрогнули, поднялись, обняли хрупкую Нору, а потом сжались крепко.
– Козявка, где же ты была?
– Я вас ждала.
Игорь понимал, что в палате был кто-то еще, но ему было все равно. Нора здесь, рядом. Всё.
Он обнял девушку еще сильнее, приподнял, уткнулся носом в ее шею. Не удержался на ногах, но Норы из рук не выпустил. Они оба рухнули на пол, да так и остались сидеть.
Она гладила его по голове и молчала, а Мелехов просто дышал. Слов не было.
Никто из них не заметил, как вышли доктор и генерал. Вероятно, поняли – лишние.
– Игорь, я так ждала вас. – Голос Норы, тихий, трепетный вывел Игоря из ступора.
– Я искал. Приезжал несколько лет тому назад в Москву, а вас уже не было.
– Да, не было… - Нора сама будто очнулась. – Игорь, нельзя вам на полу сидеть. Вы весь горите. Я сейчас, сейчас.
Девушка вскочила, заметалась по палате, подхватила брошенные бикс и коробку.
– Не надо, Нора. – Голос Мелехова заставил ее обернуться. – Я не хочу. Увидел тебя и всё. Больше ничего не нужно. Поняла? Иди сейчас. Приходи ко мне пока я еще…
Он не договорил, но Нора поняла все, что он хотел сказать. Повисло молчание: страшное, глубокое.
Игорь видел, как меняется ее лицо, как глаза – синие, яркие – гаснут, плечи опускаются.
– Не оставляйте меня. Не оставляйте меня одну.
Сказала тихо, но Игоря тряхнуло. Столько горя в нескольких словах ее и потухшем взгляде.
– Ты не одна. Или… Нора, что случилось? – Мелехов уже догадывался о том, что она ему скажет.
– Никого нет больше. Никого совсем. – Нора опустила голову.
Игорь прикрыл глаза, вздохнул глубоко.
– Козявка, меня тоже нет. Пойми, я не здесь. Я не здесь и не там. Между. Со мной или без меня, ты будешь такой же одинокой, как и сейчас.
Он ждал ее слёз, слов каких-то, а она промолчала. Он так и не открыл глаза, услышал только, что дверь за Норой тихо затворилась. И всё.
С трудом поднялся на ноги, словно старый дед, сделал несколько шагов и упал на кровать. А дальше бред, кошмар и среди всего этого она, Нора.
Она виделась ему во сне малышкой с синим бантом и пирожком в руке. Сидела одиноко на скамейке и потерянно озиралась. Игорь хотел подойти, успокоить, но ноги прилипли, увязли и он не смог сделать ни одного шага. Нора заплакала, и эти слезы ее – детские, отчаянные – обожгли его самого.
– Не реви. Не реви, козявка! Прекрати!!
Ее жалобный крик нарастал, гудел в висках, пытал и убивал.
– Замолчи!!! – Крикнул Мелехов и сделал шаг к ней навстречу, потратив на него все свои силы.
Проснулся, присел на постели и сильно провел рукой по лицу, стряхивая остатки кошмара. Ощутил жар собственной кожи – сухой, горячий, как песок в том городе, где он оставил своих ребят.
– Я шел последним… - Произнес Игорь, проваливаясь в бред. – Шел последним…
Зародившуюся мысль снесло потоком сознания. Мелехов потянулся к кнопке звона и вызвал медсестру.