Знак демона (сборник)
Шрифт:
Варвар вновь увидел, как красива эта девушка, даже после долгого пути и страшных испытаний, выпавших на ее долю. Усилием воли преодолев искушение, он все же ответил:
— Потом? Я отправлюсь туда, куда и шел.
— В Курдистан?
— Да, я бы сел здесь и спокойно умер, если бы не моя цель, которая не дает мне покоя.
Девушка молча отвернулась, чтобы скрыть слезы, выступившие на ее глазах.
Эпилог
Могучий варвар беспокойно поглядывал на небо. Ветер все крепчал. Как? Как добраться живыми до цели? Брэк старался думать о Курдистане — о золотых куполах и прохладных фонтанах, — чтобы занять себя, избавиться от постоянно преследующих его видений: каменный идол Йог-Саггота, клятва жреца
Да, опять он оказался на грани жизни и смерти. Другой человек на его месте уже давно не удержался бы и, оступившись, оказался бы в Стране Теней. Любой другой, но не он.
Сигналом к отправлению в дальний, тяжелый путь стал звериный рык Брэка.
Казалось, целая вечность ушла на то, чтобы спуститься по склону дюны и забраться на вершину следующей. Здесь Брэк остановился.
Прямо перед ними стояло с полдюжины куранцев — мужчин и женщин. Их одежда была перемазана сажей. На лице одного из воинов зияла кровавая рана — кто-то или что-то вырвало рубин из его глазницы.
Мужчина узнал варвара. Выругавшись, он сделал шаг вперед, а его рука метнулась к поясу. Но одна из женщин схватила его за плечо:
— Прекрати! Вспомни — это ведь он убил демонов.
Кулак куранца сомкнулся в воздухе, не найдя рукоятки клинка. Во время бегства из горящего города оружие было потеряно, и сейчас на ремне воина болтались лишь пустые ножны. Брэк, Илана и Хадриос медленно прошли мимо.
Оглянувшись, варвар увидел, что куранцы молча смотрят им вслед.
Фигуры варвара, девушки и старика медленно растаяли в тучах песка, поднятого мощными порывами урагана, Снимающего Скальпы. Во все стороны простиралась безмолвная пустыня Логол, и вскоре даже дым не напоминал о существовании Курана — Сверкающего Города.
ВЕСТНИК КОНАН КЛУБА
Л. Спрэг де Камп является едва ли не самым эрудированным и интеллигентным среди американских фантастов, и думается — читателям Конан-клуба будет небезынтересно познакомиться с тем, что он думает по поводу выдвижения варвара на пустующий пьедестал Героя. На мой взгляд, его мысли отличаются от взглядов наших маститых критиков только тем, что де Камп не видит в таком выдвижении признака надвигающегося упадка Запада, но это вряд ли можно назвать его недостатком.
Спрэг Де Камп
ВАРВАР-ГЕРОЙ
(статья, перевод В. А. Федорова)
Нескончаемый поиск человека — это поиск героя, персонажа реального или вымышленного, с которым обыкновенный человек может отождествить себя. Воображая себя одерживающим победы героем, средний человек получает некоторое утешение, помогающее ему мириться с собственными провалами, страхами и недостатками.
В какой-то степени эту роль выполняют боги; но боги уж слишком могучие и далекие, чтобы сделаться правдоподобными аватарами обыкновенного человека. Тот, кто воображает себя богом, даже для развлечения, подступает опасно близко к паранойе. Большинство предпочитает представлять себя полубогом вроде Геракла, квазибожественным героем вроде Сигурда или Арагорна или даже простым смертным с необычным везением, вроде Синдбада, или Крузо, или Конана.
Таким образом, героепоклонник надеется насладиться, хотя бы только на миг, мощью и сверхкомпетентностью героя — иными словами, вообразить себя сверхчеловеком. Таких героев видели во многих живых людях, в том числе и в различных политических деятелях, таких как Джои Ф. Кеннеди, Че Гевара и Адольф Гитлер. Но вымышленные герои явно безопаснее.
Для писателя существует еще один литературный подход — сделать своего главного персонажа антигероем, что было очень модно в 50-е и 60-е годы. Антигерой — жалкий маленький прохвост, у которого нет ни мозгов, ни характера, который умеет только страдать и по сравнению с которым читатель может, по крайней
В XIX веке философ Фридрих Вильгельм Ницше (1844–1900) популяризировал слово «сверхчеловек» для героя с этими превосходными качествами. Идея была намного древнее самого Ницше, восходя к временам древним и первобытным.
Этот философ был странным человеком. Он писал: «Ты (Сверхчеловек. — В. Ф.) идешь к женщинам? Не забудь кнут!» Но сам был робким, застенчивым человеком, почти не имевшим интимных контактов с женщинами. Как и Г. Ф. Лавкрафт в более поздние годы, он бранил евреев за то, что те подарили миру христианство, которое он ненавидел; но где-нибудь в другом месте он описывал евреев как, без всякого сомнения, самую чистую расу из всего нынешнего населения Европы. Он хвалил «белокурую, а именно арийскую, расу завоевателей», но также заявлял: «Если вообще возможно в современной окрошке Европы подымать вопросы о „расе“, то какие же сложности и какая же лживость должны их окружать!» [1]
1
Ф. Ницше. По ту сторону добра и зла (пер. Н. Полилова).
Ницше надеялся, что сверхчеловек вот-вот появится, разобьет оковы иудео-христианской «морали рабов», наведет надлежащую дисциплину в народных массах и объединит Европу. Насчет того, откуда возьмется эта правящая каста, он высказывался весьма туманно, за исключением предположения, что скрещивание немецких армейских офицеров с еврейками может породить сверхчеловека [2] .
В 1672 году Джон Драйден опубликовал стихотворную драму «Завоевание Гранады». В ее начале один из персонажей декламирует:
2
Эту идею Ницше явно использует в своем романе «Генетический генерал» из серии «Дорсай» Гордон Дикон. (Прим. пер.)
Выражение «благородный дикарь», создающее представление о первобытном человеке как о герое-сверхчеловеке, было отмечено в работах Жан-Жака Руссо (1712–1778), когда швейцарский философ расхваливал первобытную жизнь. Представление, что первобытные люди были лучше нынешних, восходит к древнегреческому мифу о «золотом веке» и иудео-христианскому мифу об Эдеме. Насколько я знаю, Руссо не употреблял выражения «благородный дикарь». Равным образом он никогда не знал и никаких дикарей, благородных или иных.
В 1755 году Руссо опубликовал «Рассуждение о начале и основании неравенства между людьми». И озаглавил вторую главу: «Природа создала человека счастливым и добрым, но Общество развращает его и делает несчастным». «Человек, — писал он, — по природе своей добр, но цивилизация и особенно институт частной собственности делают его злым». Семь лет спустя Руссо развил тот же довод, наряду с более консервативными направлениями, в «Общественном договоре».
В те времена, когда Руссо писал свои труды, научной антропологии еще не существовало. Философы строили предположения о «естественном состоянии», предшествующем цивилизации, путем аналогий с Книгой Бытия и обычаями существующих и поныне первобытных народов. Европейские мореплаватели открывали тогда острова южных морей и присылали домой идиллические, но приукрашенные фантазией и нереалистические описания жизни полинезийцев. Эти описания были восприняты как изображение настоящих «благородных дикарей». Литераторы делали сверхлюдей из индейцев и других варваров.