Знак Единения
Шрифт:
– Лия! Бросай уже свои книжки! – окликает меня с другого конца комнаты Ранель, отвлекая от чтения. – Шестой в «скупого мужа» будешь?
– Изыди, дитя порока и разврата! То есть азарта. Вместе с мужьями различной степени щедрости, – отмахиваюсь я. – У меня задание к завтрашнему занятию у аалоны Рениты не сделано.
– Чем же ты в Час повторенья занималась? – фальшиво изумляется сальгрийка под смешки Лэнар и Голлы.
– А то ты не знаешь! Чьими же это стараниями, интересно, я сегодня зубрила Священный Свиток Единения? –
– Это Единый тебя вразумил, конечно!
– Велики деяния Его, ага. – К удовольствию набожной Сеш поддакиваю я и, не поддаваясь на дальнейшие провокации, вновь утыкаюсь в книгу.
«Как иллюстрирует вышеприведенная цитата из трактата святого Онголия Ландрийского „Смутные времена Второго Светопреставления“, история Разделяющих гор, как последнего оплота хмарной нечисти, начинается именно со Второго Пришествия. Ранее сего знаменательного во всех смыслах события прорывы ткани реальности встречались повсеместно и с такой частотой, что это стало угрожать самому существованию человека. В Смутные времена истончившаяся ткань межреальности была стянута в район горного массива и скреплена по принципу сильно вытянутой асимметричной гексаграммы. Это вполне предсказуемо повлекло за собой различные природные катаклизмы по всему Тилану, в особенности разрушительно проявившись в северной части материка. В качестве наиболее яркого примера здесь можно упомянуть возникновение Проклятых островов.
Однако вернемся к Разделяющим горам. В местах силовых скреп были возведены горные крепости. Фундамент каждой из них есть мощный артефакт узкой направленности (примерные расчеты и техника создания – глава седьмая). Последовательно-параллельная связка по принципу асимметрично-гексаграммного соединения позволила проложить относительно безопасные пути следования через горы. Вне стационарных силовых тоннелей пространственная ткань нестабильна, имеет значительные по количеству и различные по качеству разрывы, через которые Хмарь просачивается в наш Мир…»
«Увлекательность» чтива вызвала приступ зевоты. А ведь это я еще к седьмой главе «Расчеты и равновозможные схемы построения гексаграмм различной степени асимметрии» не приступала…
Предгорья у Разделяющих, как такового, почти нет. Степь упирается в них, точно в замковую стену. Черные, мрачные, зубчатым частоколом устремляющиеся в небо, горы заставляют почувствовать тебя никчемной пылинкой, которую неизвестно зачем принесло степными ветрами к подножию суровых великанов.
Дорога на перевал начиналась у каменной насыпи. В ее центре был установлен деревянный шест, обвязанный по всей длине полосками ткани некогда ярко-синего цвета, а ныне бледно-голубого, выгоревшего на солнце.
Мы снова спешились. Я – с облегчением, Шальни – с заметным сожалением. Эта романтичная увлекающаяся натура воспылала ко мне, как спасителю, сильными чувствами, кои весь путь пыталась выражать страстными прижиманиями и вздохами.
– Здесь заканчиваются земли степняков.
Кирина
– Это ошбо, – пояснила девушка в ответ на наши недоумевающие взгляды. – Одновременно храм и жертва Великому Небу. Каждый может испросить благословения и удачи, поучаствовав в его создании, жертвуя ошбо свой камень.
– Но, Кир, это же кощунст… – попыталась возразить Эона, однако осеклась под холодным взглядом подруги.
– Бывают ситуации, когда не помешает любая поддержка. И уж тем более не стоит пренебрегать благосклонностью чужих богов.
Как там говорят? «Всегда обращайся к чужим богам – они выслушают тебя без очереди».
Я тоже подняла с земли камень. Мысленно испросив удачи для нас всех, аккуратно положила его на насыпь. Эона неохотно последовала нашему с Кириной примеру. Шальни остался безучастен к происходящему: он не сводил с меня влюбленного взгляда, к тому же ему не терпелось поскорее двинуться в путь.
К видимому разочарованию мужчины, дорога резко пошла в гору, и дальше мы снова отправились пешком.
На подъеме воздух стал холоднее. Острые камешки чувствительно кололи сквозь подошву мягких степных сапог. Лошади нервничали. После угодливо расстилающейся под ноги равнины идти стало намного труднее.
Крепость Шэнеко, запиравшая путь по эту сторону Дар-Яссирского перевала, была мощной, основательной, но какой-то… потрепанной, что ли. Завидев ее, наш попутчик, и без того весело приплясывающий при ходьбе, ускорил шаг. Так как мы шли с ним под ручку, прибавить ходу пришлось и мне.
– Быстрее, девочки, быстрее! Стемнеет же скоро! – томным, слегка гнусавым голосом пропел Шальни, дожидаясь у поворота дороги, пока подруги нас нагонят. – Опоздаем к ужину. Повар, конечно, ко мне неравнодушен, но…
Шальни кокетливо потеребил бантик на куцей косичке, выглядывающей из-под чепца, и слегка покраснел. Воспользовавшись удачным моментом, я вернула себе затисканную руку и поспешила обезопаситься с одной стороны лошадью, а с другой – неранкой.
– Но что?.. – уточнила запыхавшаяся на подъеме Эона, неодобрительно посматривая на похрюкивающих от сдерживаемого смеха меня и Кирину.
Не найдя, откуда бы ко мне подступиться, Шальни нашел поддержку и наперсницу в лице светловолосой.
– Но даже ради такой красотки, как я, этот старый развратник не станет открывать кухню после захода солнца. Строго у нас с этим на перевале, – поежился он. – С наступлением темноты только алонии обережные стены покидают. Разделяющие горы как-никак…
Совершенно непоследовательно мужчина захихикал и опять покраснел.
– А чем уж там эти… хи-хи… алонии по ночам… хи-хи… занимаются, добропорядочным девушкам, навроде меня, знать не полагается.
Алонии! Все правильно, «Разделяющие горы как-никак…». Как же я-то не подумала! Ч-черт…
Я дернула идущую рядом Кирину за рукав и поинтересовалась трагическим шепотом:
– Кир, зачем нам туда, а? Там же алонии! Это ж значит, что…
– …Мастеров и Маршалов в крепости нет, – сверкнула белозубой улыбкой Кирина. – Зато есть проверенный временем человек, который выведет нас к прорехе.