Знак Ганнибала
Шрифт:
Короче говоря, восторга никто не проявил. Борис театральным жестом развернул плед и продемонстрировал публике винторез.
– Из этого оружия был убит Зябликов! А обнаружили его в секретном сейфе, шифр к которому знал только Алексей Карсавин.
– А вы его откуда узнали? – вдруг спросила Лера.
– Это произошло случайно, – не стал вдаваться в подробности Борис.
– Значит, так же случайно шифр мог узнать любой другой человек, – резонно заметила Лера. – Так что покойный Алексей Олегович в убийстве Зябликова мог быть и не замешан!
– То есть вы настроены отрицать очевидное! – раздраженно констатировал Борис, обводя суровым взором «карсавинскую мафию». – Ладно, посмотрим, как вы встретите следующее
Борис положил винторез на стол рядом с тарелкой и достал из кармана два патрона.
– В секретном сейфе Алексея Карсавина, помимо винтореза и патронов к нему, мы с Мечиславом также обнаружили две коробки с пистолетными патронами. Вот этот, девятимиллиметровый «парабеллум», является штатным патроном для пистолета «глок-17», который нам так охотно продемонстрировал недавно ныне покойный Алексей Карсавин. А вот этот патрон, также девятимиллиметровый, «браунинг курц» – от пистолета, из которого был убит сам Алексей Карсавин! Вот свежеотстрелянная гильза, найденная на полу кабинета Алексея Карсавина после его гибели. Можете убедиться сами!
И Борис передал два патрона и гильзу в целлофановом мешочке для ознакомления сидящим за столом. Все присутствующие осмотрели патроны и гильзу без какого бы то ни было энтузиазма, что явно раздосадовало Бориса.
– Я поражен вашей вялой реакцией! – возмущенно заявил он. – Если кто не врубился, то сообщаю открытым текстом: пистолет, из которого был убит Алексей Карсавин, находится в руках у кого-то из обитателей этого дома! Не хочет ли этот человек поделиться с нами своими дальнейшими планами? А еще лучше – сдать оружие, от греха подальше!
И эта его зажигательная речь тоже не вызвала какой-либо реакции. Все, как по команде, приступили к трапезе, молча выпивая и закусывая, словно речь Бориса их вообще не касалась.
– Похоже, все, что я сказал, никого не волнует? – угрожающе осведомился Борис. – Надо полагать, что здесь все заключили некий заговор молчания, не так ли?
– Похоже, что ты всех просто запугал донельзя! – не выдержал я.
– Ах, вот как?! – саркастически воскликнул Борис. – Значит, мои слова всех пугают, а вот тот факт, что кто-то из присутствующих прячет под подушкой пистолет с глушителем, – это не пугает никого?! Тебе не кажется это странным?
Борису снова никто не ответил. Он повернулся ко мне и с недоумением развел руками.
– Не надо так горячиться, Борис! – призвал его к спокойствию я. – Проблема в том, что большинство из присутствующих воспринимают как непосредственную угрозу именно тебя и твоих людей. И немудрено: ты лишил нас связи с внешним миром, ограничил наше передвижение даже внутри дома.… Как же мы можем после всего этого безоговорочно доверять твоим словам?
– Тебе бы в ООН выступать! – посоветовал мне Борис. – Словоблудие это все. А вот что реально: мы имеем пистолет с глушителем, находящийся в этом доме. Из него уже убили одного человека, и для того, чтобы больше не убили никого, я сделаю все, что в моих силах. И еще, дорогие мои: вы тут напрасно из себя корчите белых и пушистых! Я все знаю про полотно Жерома, и я не верю, что Элис провернул эту махинацию в одиночку, а вы были не в курсе. Зябликов намекнул, что он знает о наглом мошенничестве с картиной, и я полагаю, что это стало решающим обстоятельством в его судьбе. Своей пьяной болтовней Зябликов сам подписал себе смертный приговор, который вынес ему Алексей Карсавин!
Борис оглядел словно закаменевших домочадцев Карсавина и гаркнул:
– И не хрен сидеть тут с постными лицами! Ведь это кто-то из вас убил Алексея! А что?! Главного мошенника и вора нет – а с вас и взятки гладки! Долги Алексея? Так вам его наследство не нужно, вы можете спокойно от него отказаться, а значит, и от долгов! Зачем вам это эфемерное наследство, состоящее из карточных долгов и разоренных компаний, если все уворованные денежки уже
Борис схватил со стола бутылку «Перье» и жадно выпил ее до дна, прямо из горлышка. Я решил воспользоваться паузой и вкрадчиво заметил:
– Да, Зябликов что-то упоминал о картине…. Но вот я, например, абсолютно не в курсе. Может быть, ты, Борис, хотя бы меня введешь в курс дела?
Борис поставил на стол пустую бутылку, вытер губы тыльной стороной ладони и уже более или менее спокойно ответил мне:
– Ввести в курс дела? Легко! Вопрос действительно серьезный и принципиальный. Ночью я пошел в кабинет Элиса, чтобы поговорить с ним с глазу на глаз именно насчет картины. Слушай, Мечислав, и запоминай! Возможно, через несколько мгновений друг твоей молодости Элис откроется тебе с новой стороны.
Борис уселся в кресло и продолжил:
– Однажды в рамках рекламной кампании Элис предложил своей партнерше, Инессе Зябликовой, превратить головной офис в «полноценное лицо фирмы». Та не возражала, и в офисе забацали ремонт в стиле ампир. Обошелся он в нехилую сумму, но главное: Элис внес предложение повесить в холле картину стоимостью не менее миллиона долларов. Круто, да? Естественно, Инесса с ее типично «новорусскими» замашками не смогла устоять и дала «добро». Элис имел весьма достойное предложение на эту тему, а именно: малоизвестную картину известного французского живописца Жана-Леона Жерома «Переход Ганнибала через Альпы», находившуюся в собственности у известного голландского торговца антиквариатом Николаса Ван Хофера….
Меня как громом ударило! Я немедленно вспомнил сгоревшую дачу Артема и загадочную историю с пропавшей копией.
От Бориса не укрылось мое замешательство.
– Ты что-то хотел спросить? – осведомился он у меня.
– Э-э…… Это не картину ли Жерома украли в 2001 году из Эрмитажа, а потом внезапно вернули обратно? – уточнил я.
– Да, ты прав, – подтвердил Борис. – Картина называлась «Бассейн в гареме», и ее страховая стоимость составляла примерно девятьсот тысяч долларов. К слову: если бы картину решили продать, то ее эстимейт не мог бы быть ниже страховой стоимости. Ну и еще для примера: в прошлом году на «сотбис» выставлялась картина Жерома «Большой бассейн в Брузе», с эстимейтом в девятьсот тысяч – но уже фунтов стерлингов. Кто не знает: один фунт стерлингов равен примерно двум с половиной долларам или двум евро. Так что те полтора миллиона евро, которые Алексей Карсавин – по его данным – уплатил за картину Жерома «Переход Ганнибала через Альпы», являются весьма скромной ценой. Очевидно, что, если бы он приобретал картину через аукцион, она обошлась бы ему гораздо дороже. Поэтому Инесса и дала «добро» на приобретение картины: это был не только вопрос престижа, а еще и выгодное капиталовложение.
– Но что же в этом плохого, Борис? – удивился я. – Вроде бы все разумно и правильно. Или эта картина Жерома тоже была украдена?
– Нет, не была, с этим как раз все в порядке! – ухмыльнулся Борис. – Происхождение картины достаточно прозрачно. В конце XIX века эту картину приобрел граф Туруков для своей коллекции. В 1924 году коллекцию Туруковых вывезли из его имения и передали в краеведческий музей. А в 1930 году ее, в числе многих других культурных ценностей, продали на Запад: в СССР начиналась глобальная индустриализация, и страна отчаянно нуждалась в валюте для закупки современной техники. Дальнейшая история картины – это цепочка абсолютно легальных сделок. В итоге к 90-м годам ХХ века картина оказалась у Ван Хофера. А незадолго до текущего, недавно наступившего, года было объявлено о покупке картины компанией «Мелиса». Покупку щедро отпиарили в масс-медиа, и если бы с происхождением картины было что-то не так, то это немедленно всплыло бы в прессе.