Знак небес
Шрифт:
– В сотню гривен я уложусь? – деловито осведомился князь.
– На часовню ежели, то их вполне хватит, – кивнул отец Николай. – Я же с тобой речь о храме веду – большом, красивом, могучем. Тут скупиться нельзя. Более скажу, хотя ты, может быть, сразу мне и не поверишь. Если ты его заложишь, то он тебе и в мирских делах немалую пользу окажет. Не знаю, как правильно тебе это объяснить, но, узрев, что князь их не об одной токмо суедневной пользе помыслы имеет, но и о благе духовном радеет, даже в самые тяжкие дни к высокому свои думы устремляет, народ совсем иначе на тебя глядеть станет.
– Да люди
– Да, относятся к тебе хорошо, – подтвердил священник. – Но скорее так, как в большой семье к самому старшему. С уважением, с любовью, но как к земному. Такого тоже тяжело достичь. Иному за всю жизнь не удается, а ты всего за полтора года добился. Молодец. Но останавливаться на этом негоже. Во всяком случае, тебе-то уж точно никак нельзя.
– Я что же, особенный какой? – не понял Константин.
– Сам знаешь, – коротко ответил отец Николай. – И отличие твое даже не в том, что ты сюда из другого времени прибыл. В помыслах у тебя, если с другими князьями сравнивать, разница существенная. Уж больно цели твои велики. Шутка ли – всю Русь воедино собрать. А потому, яко победы ратные величие твоего ума выказывают, тако же и твой храм будущий высоту твоих помыслов всему народу предъявит. И не только покажет, но и весь люд простой вдохновит следом за тобой к этому высокому устремиться.
– Ты хочешь, чтобы я был без штанов, но в шляпе, – раздражительно заметил Константин. – А не выйдет так, что… – начал было он, но священник бесцеремонно его перебил:
– Знаю, что скажешь, но паки и паки [86] повторюсь – коли мало денег, то затевай, но строй не торопясь. Никто же не требует, чтобы ты, плюнув на все, решил его в один год отгрохать. Ныне у тебя, как у смерда в деревне, страда самая. Тут и впрямь основную дань телесному пока что отдавать надобно. Но я речь о начале веду, о том, чтобы ты это дело хотя бы затеял. Пусть ты его пять лет строить будешь, пусть десять, двадцать, но начни, размахнись душой. О том и молить тебя пришел перед отъездом, чтоб душа у меня была спокойна в странствиях дальних. Кстати, если ты думаешь, что лишь я один о том пекусь, то тебе и Вячеслав Михалыч то же самое сказать может.
86
Паки – здесь: опять (ст. – слав.).
Константин знал, что это была правда. Один из разговоров на эту тему состоялся как раз при воеводе и Миньке. Как ни странно, но голоса «за» и «против» разделились тогда в соотношении не три к одному, как предполагал князь, а поровну.
– Вообще-то наглядную агитацию в армии никто не отменял, – задумчиво произнес Вячеслав, встав на защиту священника.
– Так то же в армии, – буркнул Константин.
– А в народе она что – не нужна, по-твоему? – усмехнулся воевода. – Порою еще сильнее требуется. Решать, конечно, тебе, Костя, но я бы подумал еще раз. Может, и наковыряешь где-нибудь деньжонок.
Ссылка на слова воеводы окончательно добила Константина, и он выкинул белый флаг:
– Ну, хорошо. Быть по-твоему, отче. Но все равно сразу же не обещаю –
Священник тут же издал недовольный вздох, собираясь заново приступать к уговорам, но Константин опередил его.
– Не о том ты подумал, отче, – мягко упрекнул он собеседника. – Не собираюсь я тянуть время. Тут иное. Ты же сам сказал, что храм этот должен краше всех прочих смотреться. А это штука тонкая. Она не от размеров зависит. Вон какие в двадцатом веке небоскребы – ну и что? Ими же никто не восхищается. Так что надо мастеров первоклассных отыскать и, как мне кажется, попробовать сыграть на смешении стилей. То есть главными, конечно, наши строители будут, но им в помощь непременно нужно двух-трех булгар дать, из молодых, чтоб своей подчиненностью не тяготились, да еще из Германии или из Италии кого-нибудь дернуть. Получится, что мы в будущий храм, помимо православной, еще и мусульманскую красоту вбухаем вместе с католической.
– Какая-то разношерстная компания соберется. И что у нас тогда за храм получится? – встревожился отец Николай.
– Боишься, что они к заячьим ушам лисий хвост и медвежью морду присобачат? – улыбнулся князь. – Зря. Главными на стройке будут наши мастера, а от остальных – я ведь сказал уже – возьмем самое лучшее, причем такое, чтобы оно вписывалось в общую картину, а не маячило в ней, как бельмо в глазу.
– А с канонами церковного строительства эти новшества не войдут в противоречие? – озаботился священник.
– А мы, чтобы такого и впрямь не получилось, над всеми мастерами отдельное начальство поставим. Ему и доверим принимать окончательные решения – как да что, да где, да какое новшество допустить.
– А он… – начал было священник, продолжая терзаться сомнениями.
– Не он, а ты, отче, – перебил его князь. – Ты же будешь главою епархии, тебе и карты в руки, точнее сказать, строительство.
– Да я в нем не больно-то силен, – замялся было отец Николай.
– Потому я тебя и назначу не строить, а руководить. Разница существенная.
– Ну, хорошо, – неуверенно согласился священник. – А посвятить храм кому мыслишь? – тут же деловито осведомился он и пояснил: – Оно ведь сразу знать надобно, чтоб народу объявить прилюдно. Меня же весной еще не будет, потому и вопрошаю ныне.
– Это тоже тебе решать. Если бы не ты, то строительство я еще долго не начинал бы. Но я так думаю, – Константин лукаво улыбнулся, – что честнее всего будет его посвятить покровителю твоего имени, то есть Николаю-угоднику. К тому же он на Руси очень популярен. Как ты мыслишь?
– Святой этот и впрямь почитаем, – задумчиво отозвался отец Николай. – Однако если уж величие помыслов своих выказывать… Ты как о святой Софии мыслишь?
– Так есть же такие храмы, – искренне удивился Константин. – Ты не забыл, что уже в наше время их аж три штуки на Руси имеется: один в Киеве, другой в Новгороде, а третий в Полоцке. У нас не первый, а четвертый по счету выйдет.
– Это все так, – кивнул священник. – И впрямь четвертый. А ты его так выстрой, чтоб народ глянул, ахнул и сказал: «По времени он четвертый, но по красоте и величию – первее первых будет».