Знак розы
Шрифт:
С другой стороны, она может остаться здесь под видом девушки, ищущей работу, и посмотреть, что будет дальше. В конце концов, кто-то же должен позаботиться об этой крошке. Лилиан понимала, что не может бросить это беспомощное дитя на произвол судьбы. Она знала, что значит быть брошенной. Кроме того, она умела ухаживать за малышами. Ей часто приходилось оставаться с ребенком своей сестры.
– Мне кажется, я смогу помочь, – робко проговорила она.
Повариха с любопытством оглядела ее.
– Правда? А как вас зовут, милочка?
– Лилиан Пэрроу, –
Лилиан была уверена, что, не назвав своего последнего имени, она может смело продолжать играть роль наемной работницы. Никому и в голову не придет, что принцесса, помолвленная с их принцем, вдруг задумала скрываться.
– Судя по имени, вы имеете родственную связь с королевским семейством Западной Октавии, – понимающе сказала Повариха.
Лилиан кивнула и, желая замять эту тему, коротко ответила:
– Возможно.
– Что ж, в наши дни многие претендуют на связь с королевской семьей, – продолжала Повариха, улыбнувшись. – Я думаю, мы сможем предоставить вам работу. Кому-то нужно будет присматривать за этим ребенком, и я бы не отважилась доверить это Тине. Итак, у вас есть опыт по уходу за младенцами? Вы когда-нибудь работали няней?
Принц Патрик обожал сидеть за рулем своего серебристого «порше». Машина была так послушна в управлении и податлива, что напоминала ему чувствительную женщину. Может, именно поэтому, после утомительных часов, проведенных за скучными деловыми обсуждениями, по дороге домой он невольно вспомнил милую зеленоглазую фею, которая явилась ему в беседке.
Он вспомнил, как прижимал к себе ее гибкое тело, вспомнил запах ее кожи, ее обжигающий взгляд, когда она сердилась. Ее образ так настойчиво возникал в его воображении, что он рассмеялся над собой. Она была лакомым кусочком! И именно поэтому ему следовало быть настороже, ведь совсем недавно он поклялся себе, что будет держаться от женщин подальше.
Женщины! Загадочные, противоречивые, непостоянные существа, с которыми совершенно невозможно вести честную игру. Они вначале соглашались выполнять основные правила игры: обещали относиться ко всему легко, клялись, что будут избегать сердечных привязанностей и не станут устраивать драму из-за любого пустяка, но потом начинали предъявлять требования, пытались связать его обещаниями, настаивали на долгосрочных обязательствах. И если он отказывался идти у них на поводу, искали способ, чтобы отомстить ему.
Он до сих пор не мог прийти в себя после скандальной истории с женщиной, которую он даже не целовал. Эта женщина подняла шум в местных газетах, сочинив дикий роман с описанием эротических сцен в общественных местах и оргий на яхтах. И все лишь потому, что он перестал отвечать на ее телефонные звонки!
С другой стороны, ему было ужасно совестно вспоминать обо всех тех женщинах, которым он когда-то причинил боль. Почему женские сердца так ранимы? Он понял, что эту загадку ему, как и любому другому мужчине, разгадать не дано, и пришел к заключению, что лучше не ввязываться больше во все эти
Но обаятельная незнакомка заинтриговала его. Она сказала, что она фотограф, но, по всей видимости, появилась в королевском особняке, чтобы наняться на должность кондитера. А что, совсем неплохая идея, если с сегодняшнего дня она будет готовить для него сладости. Эта мысль заставила его улыбнуться.
Он подъехал к особняку и вышел из машины. В гараже он нашел своего шофера Вальтера и попросил его проверить двигатель – по дороге домой ему показалось, что из мотора доносится странное постукивание. Потом он лихо взметнулся по ступенькам парадного входа в особняк и устремился в кухню. Ему не терпелось снова увидеть ее.
– А вот и он! Небось, проголодался! – радушно встретила его Повариха. – Ужинать будешь дома, Ваше Высочество?
– Конечно, – ответил он и чмокнул толстушку в щеку.
Он быстрым взглядом окинул кухню, но зеленоглазой девушки здесь не было.
– Вот и хорошо. Посиди хоть один вечер дома, а то ты частенько сумасбродишь по ночам, – с материнским упреком в голосе сказала Повариха. – Гости будут?
– Нет, – ответил он, снова оглядывая кухню.
В углу на низком табурете сидела Тина и лущила горох. Над стойкой, склонившись, стояла высокая худая незнакомка.
– А где наша новая кондитерша? – спросил он.
Повариха кивнула в сторону худосочной девицы.
– Вон она. Хорошая девушка, трудолюбивая.
Патрик нахмурился.
– А куда подевалась та? Ты не взяла ее на работу?
– Ты имеешь в виду Лилиан? Она еще здесь. Согласилась понянчить малышку, пока ту не заберут в приют. Она сейчас, наверное, в детской.
Не сказав ни слова, Патрик бросился вон из кухни.
– Неисправимый, – пробурчала Повариха, покачав головой.
Значит, ее зовут Лилиан. Типичное имя для октавианки. Да и выглядит она как настоящая октавианка. Невзирая на свое решение держаться от женщин подальше, он не мог отказаться от удовольствия снова увидеть ее.
Он остановился перед дверью детской, одернул пиджак, поправил воротничок рубахи, надел обаятельную улыбочку и нетерпеливо постучал.
– Войдите! – послышался голос за дверью.
И он вошел, ожидая, что она будет приятно удивлена.
– Ах, это вы, – сказала она и смерила его суровым взглядом.
Она сидела на кресле-качалке с ребенком на руках, и по ее лицу можно было догадаться, что она чем-то встревожена. Он застыл и растерялся.
– Я что-то не так сделал? Что случилось?
Она встала и снова посмотрела ему в глаза.
– Я ждала вас, – холодно сказала она. – Нам нужно поговорить.
Несмотря на свое удивление, он успел заметить, что она так же безумно хороша, как была утром. Ее волнистые волосы окаймляли утонченное лицо с открытым высоким лбом, полными губами и зелеными блестящими глазами.