Знак Сатаны
Шрифт:
— За здоровье хозяйки, — сказал Сергей, поднимая бокал.
— За нас, — полуприкрыв глаза, тихо проворковала Ада.
Вино было с необычным ароматом, в сладости чувствовался привкус каких-то трав. Широкие рукава Ады то и дело проносились над столом, ее пухлые ручки подкладывали Сергею то салат, то картошку с бараниной. И она непрестанно говорила: о погоде, о ближайших изменениях моды, о сериале «Богатые тоже плачут»… Сергею никак не удавалось вклиниться в ее монолог и изменить тему. Да в общем, и не хотелось. Было так приятно сидеть здесь, есть жаркое с вкусной подливкой — Сергей
Сергей встрепенулся, сбрасывая охватившую его истому.
— Кстати, Ада, — небрежно сказал он, когда в монологе наступил перерыв, — какие у тебя странные карты.
— Это не совсем карты, — заулыбалась Ада, демонстрируя глубокие ямочки на щеках. — Тебе что-нибудь говорят слова «эзотерический тарот»?
— Да в общем-то, нет… — неуверенно протянул Сергей.
— Это гадальные карты. Их символика восходит к Черному Искусству. После ужина могу тебе погадать. Если хочешь, конечно.
— Знаешь, Ада, я как-то не верю в гадание и прочую ерунду, — усмехнулся Сергей. — И мне показалось, что ты тоже не веришь во все эти спиритизмы. Может, для тебя это своего рода игра…
— Но это не игра. — Сергей заметил, как посерьезнело лицо Ады, из глаз пропало кокетство, они потемнели и настойчиво уперлись в него. — Это не игра, Сережа, — тихо продолжала она. — Все мы видим лишь часть истинного мира. Малую часть. Остальное лежит вне сферы нашего восприятия, и если по каким-нибудь причинам прорывается в него, то это называют чудом или дьявольщиной. Но можно особыми приемами совершить этот прорыв… расширить спектр наших чувств. И тогда совершивший это увидит мир более полным и таинственным. Многие из этих приемов дошли до нас из глубины веков, некоторые разрабатываются сейчас. Это и называется Черным Искусством или Кабалой…
— Прости, пожалуйста, — прервал ее неожиданный монолог Сергей, — но я в этом совсем не разбираюсь. Я попал к вам случайно… Кстати, а что там было после моего ухода?
— А что могло быть? — пожала толстыми плечиками Ада. — Попили чаю и разошлись по домам. Вызывать духов можно только вшестером. Так что же нам оставалось делать?
— Прости, что все вам испортил, — смущенно проговорил Сергей. — Но ты действительно веришь, что это был дух Джека-Потрошителя?
— Ты же сам слышал.
— Но я подумал, это кто-то…
— Знаю, бедный Фома Неверующий, — снова заулыбалась Ада. — Ты думал, это кто-то из нас… Мы сами во всем виноваты. Надо было тебя подготовить, проинструктировать…
Внезапно люстра мигнула и погасла. Похолодев, Сергей замер в полной темноте. Ощущение близкой опасности снова нахлынуло на него.
— Опять свет выключили, — раздался в темноте голос Ады, в нем звучала досада. — Подожди, сейчас принесу свечи.
Скрипнул отодвигаемый стул, удалились шаги.
Сергей чувствовал, как по виску катится капелька пота, но боялся даже смахнуть ее. Внутри него вопило испуганное существо — его внутренний голос — призывая, умоляя бежать, спасаться, пока еще не поздно… Сергей пытался подавить этот абсурдный страх, но ничего не мог поделать с собой.
Стараясь не шуметь, он отодвинул
Ада поставила канделябр на середину стола и села на свое место. Ужас постепенно отпускал. Сергей придвинулся к столу. Круглое колено Ады уперлось в его ногу.
— Вечно по ночам выключают электричество, — спокойный голос девушки развеивал остатки недавнего страха. — Ты кушай, Сережа, кушай…
Сергей взял вилку и протянул руку к блюду с жарким. Вилка застыла над полусъеденным куском баранины… вернее, над тем, что недавно было бараниной. На блюде, окруженная картошкой и обложенная зеленью, лежала подрумяненная женская грудь, обрезанная с одного края. Вызывающе торчал темный, запеченный сосок.
С остановившимся сердцем Сергей зажмурился и сосчитал про себя до десяти. Потом осторожно открыл глаза. Ничего не изменилось. Не в силах вздохнуть, Сергей дико провел взглядом по столу… В салатнице справа плавали тонкие женские мизинцы, переложенные колечками лука. На дне бокала запеклась лужица крови…
Сдавленно вскрикнув, Сергей рванулся из-за стола, опрокинув стул. В это мгновение вспыхнула люстра, но он не стал оглядываться. В туалете он упал на колени, обхватив руками прохладные бока унитаза. Его долго и мучительно тошнило, выворачивая все съеденное за ужином…
Когда приступы перестали сотрясать тело, Сергей с трудом поднялся на трясущиеся ноги, чувствуя, как последние силы оставляют его.
Подскочила Ада, взяла его под руку. Сергей что-то нечленораздельно промычал и навалился всем весом на мягкое плечо.
Когда Ада вела его через комнату к закрытой двери, Сергей отвернулся, чтобы не видеть ужасный стол. Свободной рукой Ада открыла дверь и втащила Сергея в спальню…
Колыхающиеся фестоны паутины свисали с низкого сводчатого потолка. Изъеденные временем кирпичные стены дышали гнилью и сыростью. Голубоватый свет сочился откуда-то сверху, падая на возвышение посреди склепа, где стоял полуразвалившийся гроб. Над водруженным у стены алтарем висело распятие. Помутневшими глазами Сергей не различал подробности, но не сомневался, что это то же самое издевательское распятие, страшная, похотливая пародия на Христа.
Ада подтащила и сбросила Сергея в гроб. Он больно ударился о доски плечом и бедром — заныл ушибленный на улице бок, — и замер, не в состоянии шевельнуться.
Стоя в двух шагах от него, Ада медленно стащила через голову платье. Под ним оказалась лишь короткая прозрачная комбинация. Падающий сзади мертвенный свет вычерчивал ее толстую фигуру. Сергей видел большие трясущиеся груди, жирные складки на животе и на месте талии…
Зловеще усмехаясь, Ада прошла, шлепая босыми ногами по каменному полу, в изголовье. Запрокинув голову, Сергей смотрел, как она, повернувшись к нему спиной, опустилась на колени перед алтарем и воздела руки.