Знак судьбы
Шрифт:
— Будет спокойнее, если мы пригласим доктора, — предложила Мэри. — Возможно, роды пройдут нормально, а может, и нет.
Мисс Бригмор не считала, что во время родов возникнут осложнения, однако все же согласилась с Мэри, что разумнее было бы пригласить доктора. Но как же теперь передать ему записку, ведь почтальон уже проехал?
— Я могу сбегать домой к Джиму Поллиту, — вызвалась Мэри. — Обычно он приходит на обед около часа. А потом вернется на ферму, и думаю, раз такое дело, мистер Станоп позволит ему съездить в Эллендейл.
—
— Думаю, управлюсь за полчаса, если срежу напрямик через поместье. Да, я так и сделаю, а если меня поймают, все объясню. Не повесят же они меня. — Говоря, Мэри укутывала голову длинным шерстяным шарфом.
— Мэри, попроси их, чтобы поторопились, — напомнила мисс Бригмор, провожая ее.
— Да, мисс, обязательно, не беспокойтесь, — кивнула та.
Вернулась Мэри спустя два часа. Обратный путь занял у нее значительно больше времени, потому что сгустился туман. Раздевшись, Мэри поднялась наверх и, не дойдя еще до комнаты Барбары, услышала стоны.
Доктор приехал уже с наступлением темноты, он подтвердил то, что женщины и так уже знали: у роженицы начались преждевременные схватки.
Они продолжались еще в течение десяти часов, и когда наконец ребенок появился на свет, то едва пискнул — настолько был слабым.
Когда Мэри забрала ребенка у доктора и торопливо вышла из комнаты, мисс Бригмор взяла Барбару за руки, прижала их к своей груди и прошептала сдавленным голосом:
— Все хорошо, дорогая, все хорошо. — И тут же спросила себя, как же она может говорить, что все хорошо? Глупые слова, которые совсем не соответствуют голосу рассудка. Анна прекрасно понимала, что не многим женщинам приходилось так страдать во время родов, как ее бедной девочке. Она и сама все это время обливалась потом, ощущала боли в желудке, но все же не испытывала мучительных болезненных схваток, хотя с радостью согласилась бы страдать вместо Барбары, если бы такое было возможно.
По щекам Анны катились слезы.
— Все кончилось, дорогая, все кончилось, — бормотала она. Однако тут же испытала новый страх, потому что осознала — для Барбары действительно все кончилось, жизнь уходила из нее.
Рука Барбары потянулась к Анне, губы шевелились, пытаясь произнести: "Анна, Анна". А затем из груди вырвался тяжелый вздох, и ее голова откинулась набок.
— Ох, нет! Нет! Барбара, любимая, Барбара!
Услышав крик мисс Бригмор, доктор подошел к постели, схватил Барбару за плечи и принялся трясти ее.
— Нет, нет! Все же прошло хорошо. Очнись, очнись!
В комнате повисло тягостное молчание, доктор осторожно опустил Барбару на подушки. Выпрямив спину, он посмотрел на мисс Бригмор, покачал головой, бормоча в недоумении:
— Но все же прошло хорошо, вполне нормальные роды. Ребенок меньше обычного… но все ведь прошло
Мисс Бригмор перевела полный страдания взгляд с доктора на свою любимую Барбару, которая была для нее родной дочерью. Из двух девочек она больше любила Барбару, хотя никогда и не признавалась в этом. И вот теперь она мертва, как и предчувствовала. Если кто и планировал смерть Барбары, так это она сама. Измотала себя прогулками, заморила голодом, но главное — она желала своей смерти.
— Ох, Барби, любимая моя, любимая. — Анна упала перед кроватью на колени и прильнула к неподвижному телу.
— Идите, посмотрите, как там ребенок, — сказал мягким тоном доктор, подняв ее через несколько минут.
Анна покачала головой.
— Уходите, — продолжал он настаивать, — и пришлите ко мне Мэри.
Словно лунатик, Анна вышла из комнаты и спустилась по лестнице.
На кухне Мэри стояла на коленях на коврике, рядом с ней был таз с водой. Заворачивая ребенка в одеяло, она даже не взглянула на мисс Бригмор, а весело сообщила:
— Маленькая крошка, но здоровенькая. — Мэри положила ребенка на подушку в бельевую корзину, стоявшую возле плиты, повернулась к мисс Бригмор, посмотрела на нее и медленно раскрыла рот. Откинувшись назад на пятки, Мэри замотала головой, а когда увидела, что мисс Бригмор рухнула на стул и закрыла ладонями лицо, Мэри тихо заскулила:
— Нет, ради Бога, нет. Ох, нет, только не мисс Барбара, нет.
Она затряслась от плача, а мисс Бригмор поднялась со стула, подошла к ней, положила ладони на плечи и помогла подняться. А затем случилось неожиданное: мисс Бригмор заключила Мэри в объятья, и та, рыдая, приникла к ней.
— Ох, мисс Барби. Бедная мисс Барби.
Спустя некоторое время Анна тихонько отстранила Мэри и промолвила сдавленным тоном:
— Иди наверх, Мэри, иди. Доктору нужна твоя помощь.
Вытирая фартуком глаза, все еще полные слез, Мэри спросила упавшим голосом:
— Что же мы будем делать? Что будем делать? Что мы будем делать без них?
— Не знаю, Мэри, не знаю.
Через минуту Анна опустилась на колени возле бельевой корзины и посмотрела на ребенка, на этот плод безумия и похоти. Ребенок Томаса, сын или дочь. До этого момента она даже не задумывалась о том, кто родился. Словно не желая прикасаться к нему, Анна ухватилась двумя пальцами за край одеяла и медленно развернула его.
Это была девочка.
Глава 3
Подходил к концу ноябрь, мрачный месяц, но, словно опровергая эту нелицеприятную характеристику, утро выдалось ярким, безветренным, земля сверкала, покрытая толстым слоем инея.
Однако сегодняшнее утро не радовало Констанцию. Она продрогла до костей. У нее было такое ощущение, как будто она стоит на краю пропасти, собираясь с духом, чтобы прыгнуть вниз, и понимает, что прыгнет, если в ближайшее время ситуация не изменится.