Знак вопроса 2002 № 04
Шрифт:
Ему было посвящено немало статей как одному из самых изощренных морских разбойников. Подумать только: убийство капитана, врача и пассажирки «Морро Касла», поджог судна, который привел к многочисленным жертвам. Затем преступления на суше: покушение на убийство и два убийства. И во всех этих случаях самые квалифицированные детективы не смогли найти ни одного убедительного доказательства его вины!
Роджерс мог бы претендовать на «почетное» место в ряду самых выдающихся пиратов (притом едва ли не самого оригинального и изобретательного), если бы не одно обстоятельство.
Через год после его смерти в Венесуэле умер человек по имени
Прельстившись драгоценностями Кэтлин Моррисон, он завязал с ней близкое знакомство. Улучив момент, забрался к ней в сейф, но был замечен хозяйкой, когда выходил из ее каюты. Она сообщила о случившемся капитану. Не желая скандала, попросила поговорить со Стивенсоном наедине. Результаты этой «задушевной» беседы известны: три трупа — капитана, доктора и мульти миллионерш и, а затем и пожар.
«Чтобы уничтожить все следы, — написал Стивенсон, — я подложил адскую машину, которая предназначалась для выполнения моего задания…» Стоп! Тут-то и появляются серьезные сомнения. Что еще за «адская машина»? Не могло же ЦРУ направить его с заданием устроить пожар на американском корабле. Да и не адская машина взорвалась, иначе бы ЦРУ тотчас узнало «почерк» своего агента.
Немецкий журналист Гюнтер Продьол, подробно описавший все события, связанные с катастрофой «Морро Касла», пришел к такому выводу: «В пользу венесуэльского признания… говорит тот факт, что американские газеты о нем упорно молчат. Да и преступления, надо сказать, были «выполнены» с таким знанием дела, что сразу появляется мысль не о каком-то дилетанте-радисте, а о профессионале, прошедшем специальную подготовку».
И все-таки более вероятно, что посмертное признание Стивенсона — лишь газетная «утка», не заслуживающая серьезного анализа, а потому и не имевшая распространения. Сам Продьол, пожалуй, не избежал влияния политической конъюнктуры, показывая в неблаговидном свете американские спецслужбы. При всей нечистоплотности тайных агентов и их хозяев, трудно поверить, что они сообща действовали в ущерб — явный и ничем не оправданный — собственной державе. А если бы в преступлении был замешан их агент, то вряд ли бы удалось сохранить свою жизнь.
Кто же тогда этот загадочный и уникальный пират? Сопоставляя все факты, приходишь к мнению, что самые большие подозрения вызывают Эббот и Роджерс. Не исключено, что они действовали сообща или имели сообщников. Другой вопрос — куда пропали похищенные драгоценности? Преступник мог растерять их в суматохе, выбросить, боясь разоблачения, или припрятать до лучших времен. А они так и не наступили из-за постоянных судебных разбирательств (Эббот и вообще жил недолго после катастрофы). Кстати, в «заговоре» мог принимать участие и Уормс. Но все это — не более чем шаткие домыслы, догадки. Тайна «Морро Касла» остается нераскрытой.
ОСТРОВ СОКРОВИЩ
Не случайно один из самых замечательных «пиратских» романов называется «Остров сокровищ». Романтика морского разбоя замешана на самой настоящей и заурядной уголовщине, имеющей целью быстрое обогащение, пусть даже с риском для жизни.
Интерес к пиратству подчас также не лишен корыстолюбия. Кто в детстве не мечтал обнаружить клад! Но только наивный ребенок надеется
К сожалению (или к счастью?), многочисленные сведения о кладах являются досужими домыслами, вдохновенным вымыслом или красочными байками. Отделить в рассказах такого рода правду от лжи почти невозможно.
По идее пираты должны были прятать награбленные богатства возле своих баз или крепостей, «на материке». Добраться до таких кладов практически невозможно. Да и сохранились ли они?
Скажем, Средиземноморье с древнейших времен было регионом активного пиратства. Однако отсутствуют достоверные сообщения о находках здесь кладов морских разбойников. Почему? Возможно, добытые богатства быстро пускались в оборот. Да и вообще пиратам, особенно в старые времена, по-видимому, была чужда идея накопления: они привыкли жить одним днем, рассчитывать на госпожу Удачу и всегда быть готовыми к смерти. Кроме того, в условиях относительного равенства после дележа добычи каждому доставалось не так уж много.
Как уже говорилось, морские разбойники Балтики оставили немало кладов, в частности, на Гельголанде и Рюгене. Однако по большей части такие находки представляют интерес только для археологов. Во всяком случае, значительных ценностей здесь найти не удалось. Хотя как знать, быть может, кому-то еще посчастливится обнаружить сокровища витальеров, ликедельеров или даже легендарных нибелунгов.
Сохранились предания о том, будто Стенька Разин схоронил несметные богатства на каком-то из волжских островов, на воспетом в песне утесе или в пещере где-то под Баку. Ничего более определенного на этот счет сказать нельзя. Однако для российских кладоискателей и без того имеется обширное (и даже слишком) поле деятельности.
Особенно заманчивые сокровищницы пиратов относятся к эпохе освоения океанов и расцвета флибустьерства, приватир-ства и корсарства. Наиболее перспективными в этом отношении являются акватории, примыкающие к западной и восточной частям Американского континента. Разбросанные здесь островки часто служили пристанищем для пиратов.
Так, в 1939 году группа американских авантюристов отправилась по следам английского пирата Вильяма Дженнигсона. Они выяснили, что у него была база на островке Мона, расположенном между Гаити и Пуэрто-Рико в Карибском море. Эта экспедиция завершилась успешно, в отличие от множества ей подобных. Были обнаружены золотые монеты и драгоценности. Их продали на аукционе в Чикаго за миллион долларов.
На восточной окраине Тихого океана среди Галапагосских островов есть один, который держит, пожалуй, мировой рекорд по числу побывавших здесь экспедиций кладоискателей — более пятисот! Это остров Кокос. Он в свое время служил пристанищем для многих пиратских банд. Предполагается, что здесь не только останавливались, но и скрывали награбленное Уильям Дампир, Александр Грэхем, Скотт Томпсон.
План острова Кокос с указанием кладов