Знак зодиака
Шрифт:
– А Нэи испугалась, – доверительно сообщил Аскель. – Даже топор взяла. А я – ни капельки!
– Таких, как я? – переспросил Осколок Тьмы, страх в зеленых глазах сменился выражением жадного любопытства. – Где-то есть еще такие, как я? Вы об этом что-то знаете?
– Испуганным ты мне нравился больше, – с неудовольствием заявила Селла. – Люблю, когда меня боятся.
– Извините, – нервно передернул плечами змееносец. – Я готов изобразить страх, если вы ответите на мой вопрос.
Женщина уперла правую руку в бок, чуть наклонила голову и оценивающе смотрела на Осколка Тьмы. Тот несколько съежился под ее взглядом и воззрился на нее исподлобья.
– Я слышала о таких как ты от своей тетки, а она потомок великанов
"Так я и думала! Великаны!", – воскликнула про себя Нэи, радуясь своей сообразительности.
– Она мне рассказывала, будто человек, потерявший имя, становится подобием Тени, поскольку человек, утративший свою суть – лишь тень самого себя. Они не знают ничего, кроме своего знака зодиака, – продолжала между тем женщина. – Вас называют по-разному, но моя тетка звала вас обращенными. Это какое-то очень старое колдовство.
– Обращенные, – завороженно проговорил Осколок Тьмы, словно пробуя новое слово на вкус. – Вы знаете, как я могу найти свое имя?
– Это мне неизвестно, – Селла покачала головой. – Знаю только, что если ты не сделаешь этого в срок, то исчезнешь.
Змееносец ничего не сказал на это, только кивнул. Это было очень медленное движение, словно, наклоняя голову, он с трудом растягивал невидимую прикрепленную к шее пружину. Очевидно, обращенному было нужно время, чтобы свыкнуться с этим известием. На черном лице было сложно рассмотреть эмоции, но глаза приняли какое-то новое, диковатое выражение.
– Ну… Я знал, что здесь не все так просто, – наконец проговорил он.
– Ты можешь остаться на некоторое время, мальчик, – сказала Селла. – Еды ты много не съешь, если вообще ешь обычную еду…
– Не ем, – кивнул обращенный, при этом его перекосило.
– …ну вот, а помощник мне никогда не помешает. Правда, если змееносец остается слишком надолго в гостях, это плохая примета для дома, но мне-то уже никакие приметы не страшны, – Селла усмехнулась, но как-то по-доброму.
– Спасибо.
В его взгляде светилась неподдельная благодарность.
Как всё начиналось: часть вторая
Осколок Тьмы принял ее приглашение. Он остался в их доме на следующий день, и на следующую дюжину, и на целую половину подзвездья. Пока обращенный пребывал в их доме, Нэи узнала о нём некоторые вещи. Например, что в день знакомства их гость был весьма разговорчив, если не сказать, болтлив. Должно быть, от страха. Потому что все прочее время пребывания в их доме он упорно молчал, хотя исправно делал все, что ему говорили. Разговор Осколок Тьмы поддерживать не умел совершенно, отвечал односложно, разом гася любые попытки собеседника втереться к нему в доверие, на пространные рассуждения не реагировал, впрочем, как и на шутки. Никогда не сердился на замечания, но и не было такого, чтобы он хотя бы раз над чем-то смеялся, только улыбался, редко, всегда смущенно и как-то вымученно, словно его заставляли это делать. Единственным, кому нравилось с ним общаться, был Аскель. Овен говорил подолгу, с энтузиазмом, вдохновенно, часто не слишком заботясь о том, слушают его или нет.
Еще Нэи заметила за обращенным привычку горбиться, часто вжимая голову в плечи, словно он ежедневно желал скомпоноваться, сложиться как гармошка, сделаться плоским и незаметным для всего мира.
Ел Осколок Тьмы только ягоды бэй – они считались признанным откупом от Теней – да и то крайне редко, кажется, только для того, чтобы хоть как-то походить на человека. По ночам подолгу неподвижно сидел на крыльце, вглядываясь в лес, и в его лице в эти моменты проступала глубокая печаль пополам с озлобленностью – в дневное же время он уходил в себя, и его лицо вовсе ничего не выражало.
В это же время стали поговаривать, будто Тени подбираются ближе к деревне.
Правда были проблемы и более насущные, чем желтые огни в темноте. Если раньше неприязнь деревенских к обитателям домика Селлы была сдержанной, то теперь их отношение стало иным: во взглядах жителей маленькой водной деревни Нэи видела неподдельную сияющую ненависть и суеверный ужас. Причиной всему был, без сомнения, Осколок Тьмы. Сначала Селлино решение предоставить ему место в их доме казалось девушке благородным и интересным, но теперь она откровенно жалела, что женщине в голову вообще пришла такая идея. Новость о странном, похожем на Тень незнакомце, который поселился в домике на отшибе, за два дня разнеслась по всей деревне. Стали ходить сплетни, будто Селла связалась с самыми дурными из жителей Иного мира. Об обращенных, как и ожидалось, из всего поселения не знал никто. Нэи с сожалением думала о том, что у них в деревне нет ведьмы – они обычно многое знают обо всем вокруг и мудрее прочих людей – только знахарь и знахарка, которые не только не помогали рассеять суеверия, но плодили их с такой силой, что хватило бы на десяток-другой древних народов. Ходить по деревне стало практически невозможно: от них с братом шарахались как от прокаженных, детвора швыряла в них шишками и мокрой глиной – камень кинуть пока не смели, боялись Селлу. Ситуацию усугубило неизвестно как распространившееся известие о том, что Осколок Тьмы – змееносец. Змееносцев жители Первого мира не любили поголовно – говорили, будто те находятся в каком-то далеком родстве не то со змеями, не то с самими василисками, оттого ядовитые змеи их не жалят. Кроме того, носителей этого знака считали самыми опасными и неуравновешенными. Впрочем, змееносцы рождались редко, а в Первом мире и вовсе почти никогда (а если и рождались, их всегда прятали или старались убить), так что проверить, правда все это или нет, не представлялось возможным, а суеверия росли, росли, росли…
Аскель чужим рассказам не верил, и отношение деревенских его, казалось, волновало не сильно: в поселении его и раньше не очень-то жаловали и шишкой не запускали только оттого, что боялись овнов. Кроме того, с практической точки зрения их жизнь изменилась скорее в лучшую сторону, чем наоборот: Осколка Тьмы можно было отправлять выполнять почти любую работу, и дел у брата с сестрой значительно убавилось. Тем не менее, сама Нэи косилась на обращенного уже с подозрением: его злое лицо в те моменты, когда он вглядывался в темноту ночного леса, намертво вросло в ее память. Кроме того, не просто же так боятся змееносцев? Должны же быть у всех этих суеверий хоть какие-то предпосылки? Да и вообще, что они знают об этих обращенных? Может, они даже еще хуже, чем Тени? Такие вопросы задавала себе Нэи и думала, думала, лежа вечером в постели, и задумчиво глядя в окно.
В один из таких вечеров её тихо позвали:
– Нэинри… Нэинри, ты спишь?
Она перевернулась на живот и посмотрела на говорившего через железные прутья кровати. В темноте комнаты два зеленых глаза светились подобно кошачьим. Слабый лунный свет, проникавший в комнату через маленькое оконце, вычертил темную фигуру. Нэи удивилась. В обычное время Осколок Тьмы спал в той самой заваленной хламом боковой комнатке, так что она не ожидала увидеть его здесь.
– Что ты хочешь? – вслед за удивлением пришел мимолетный испуг.