Знаки, символы и коды культур Востока и Запада
Шрифт:
Наибольшей степенью семиотичности жилого пространства обладает его горизонтальная плоскость. Вертикальная же плоскость в этом плане – менее характерна.
Важным элементом в жилище является орнамент, нередко нанесенный на элементы жилища – оконные резные украшения, украшения на коньке крыши и т. д. Кроме того, обычно бытовая утварь сплошь связана с орнаментикой. Но орнамент представляет собой также знаковую систему, репрезентирующую эстетическую и мифопоэтическую информации этнической целостности. Орнамент как язык предстает в виде кода, передающего основные специфические особенности этноса. В структуре керамического орнамента, как и в объемной форме сосуда, смоделированы не только эстетические, но и этнопсихологические стереотипы. Сами объемы, их геометрические параметры, орнамент, тонкостенность керамики –
Народная мелкая пластика также дает возможность эстетической расшифровки семантики предметов, пространственные и временные границы распространения той или иной культуры. В разных ареалах проявляются типологические черты украшений, укладывающихся в следующую триаду: функция – канон – украшение. Сопоставляя особенности разных ареалов, в силу различных условий порождающих различные типы ментальности и отражающих ее в художественных средствах выразительности, можно декодировать структурные типы художественного отражения мира в сознании людей, создавших тот или иной орнамент. Причем, нередко художественный тип структуры орнамента схож с типами языковых структур. Антропоморфные мотивы в орнаменте часто являются проявлением древних сакральных представлений, послуживших возникновению и осмыслению таких отвлеченных категорий, как, например, смерть / бессмертие.
В наше время происходит все большее убыстрение смены вещей. И даже если старинные вещи приобретают все большую ценность, очень часто они выбрасываются. Так, в современной Англии сохранилось большое число старинных домов, наполненных мебелью, которую выкидывают на помойку, так как их реставрация стоит дорого. А средств у их обладателей нет.
Точно так же мы видим отношение к машине. Если раньше – обладание машиной представлялось роскошью, то сегодня уже важно, на какой машине ты ездишь. В Америке машина – не роскошь, а средство передвижения уже давно. И советским людям было удивительно, когда безработные там ехали на своей машине для случайно подвернувшейся работы. Однако в поисках работы очень важно, на какой машине ты ищешь эту работу. Недавно одна актриса рассказывала, что она ездила наниматься на работу на своей машине. И везде ей отказывали. Но однажды у нее в машине что-то сломалось, и подруга дала ей свой «Ягуар». Когда она приехала на нем, работа сразу же нашлась.
Время приносит новые формы, новые материалы. Иногда они удачны. Иногда – нет. Ролан Барт писал, например, о пластмассе: «Её строение характеризуется чисто негативно – она не обладает ни твердостью, ни глубиной и вынуждена довольствоваться лишь сугубо нейтральным (хотя и полезным на практике) свойством, а именно прочностью, то есть способностью не сразу поддаваться внешней силе. В поэтике материалов это материал – неудачник» (Барт, 1996: 213). И все же новые вещи часто способствуют комфорту и находят все большее применение. Отчасти потому, что становятся более дешевыми благодаря усовершенствованию технологии, отчасти благодаря широкому распространению. Вспомним, как раньше наличие мобильного телефона говорило о значимости его владельца. Теперь – это обычный предмет любого мало-мальски обеспеченного человека. Компьютер также изменил жизнь людей. И хотя сегодня есть профессора, которые с гордостью говорят о том, что они не пользуются компьютером, но новые модификации, наличие айфонов и других гаджетов совершенно изменяет жизнь людей, которые видят в этих новых вещах не только их сущность, но и знаковое наполнение.
Каждый предмет в квартире имеет определенную утилитарную форму, но несет на себе и груз подчас довольно трудно расшифровываемой семантики. Однако постепенно вещь приобретает статус знака, становясь элементом «совсем иного пространства – не материально-вещественного, но идеально-духовного» (Топоров, 1995: 11). Вещь может выступать в качестве этнического индикатора власти, показателя социальной или кастовой принадлежности владельца, даже может выражать его конфессиональную принадлежность. «действительно, вся жизнь человека связана с вещами. Каждое поколение создает свой предметный мир. Вещи создаются для человека и во имя человека. И поэтому у всякой вещи есть свое человеческое измерение. Вещи как зеркало культуры отражают насущные запросы повседневной жизни человека, его чаяния и завоевания,
Известный культуролог Г. С. Кнабе выделяет следующие свойства знаковости бытовых вещей:
1) историчность их семантики (помимо синхронных оппозиций, он выделяет диахроничность семантики бытовых вещей);
2) способность распознать эту знаковость лишь определенной социально-культурной группой, которая объединена пережитым общественным опытом;
3) эмоциональность вещи (помимо ее рационального смысла), актуализирующая те обертоны памяти, которые коренятся в социальном подсознании и часто самим человеком не осознаются. (Кнабе, 1982: № 9).
Образ вещи характеризуется, по Кнабе, тремя гранями, которым соответствуют три способа его восприятия: социальный, духовный и социологический. Социальный аспект характеризует обладателя вещи по признакам, определяющим его место в общественной структуре. Духовный аспект передает атмосферу чувств и переживаний, связанных с данным предметом, независимо от его денежной или эстетической значимости, вне четкой знаковой роли вещи. Социологический же образ дает «зонд, опущенный глубоко в общественное подсознание, в те глубины повседневного бытия, где раскрывается непосредственно человеческая текстура исторических процессов». (Кнабе, 1985, № 1; Кнабе, 1986).
Вещь не существует отдельно, как нечто изолированное в контексте времени. «Вещи связаны между собой. В одних случаях мы имеем в виду функциональную связь и тогда говорим о «единстве стиля». С другой стороны вещи имеют память» (Лотман, 1995: 10). Вещи навязывают нам манеру поведения, тем самым создавая вокруг себя определенный культурный контекст. Верно пишут А.В. Бирюков и В.И. Ионесов: «Именно вещи при помощи человека формируют предметный ландшафт социальных связей и визуально проецируют во внешний мир смыслы и образы человеческих исканий, материальных и духовных запросов общества» (Бирюков, Ионесов, 2012: 22).
1. Барт Р. Мифологии. М.: 1996. – 213 с.
2. Бодрийяр Жан. Система вещей. – М.: Рудомино, 1999. – 231 с.
3. Бирюков А.В. Ионесов В.И. Люди и вещи: новые возможности интеграции культуры и экономики в эпоху глобализации // Вещи и коммуникация: экономические и культурные взаимодействия в меняющемся обществе. – Самара: ООО «Изд-во ВЕК#21», 2012. – 514 с.
4. Блюмин М.А. Старинная обувь на международных аукционах // Мода и дизайн: исторический опыт – новые технологии / Материалы XVI международной научной конференции – СПб.: ФГБОУВПО «СПГУТД», 2013. – 620 с.
5. Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры. – М, Искусство, 1972. – 318, с.
6. Зульфикаров Тимур. Евразийская чайхана // «Литературная газета», № 30, 25–31 июля 2001 г., с. 8.
7. Лотман Ю.М. Беседы о русской культуре. Быт и нравы русского дворянства XVIII–XIX вв. М.: Искусство, 1995, с. 10.
8. Клочков И.С. Духовная культура Вавилонии: человек, судьба, время. М.: Наука, 1983. – 207 с.
9. Кнабе Г. С. Внутренние формы культуры // Декоративное искусство СССР; 1982, № 9.