Знаки внимания
Шрифт:
— Ты необыкновенный мужчина, Сережа, просто идеальный. Поверь мне, я оценила и твою щедрость, и внимательность, и нашу близость — мне было очень хорошо с тобой во всех отношениях. Таких, как ты — единицы.
— Тогда почему, Катя? — рвал он своим голосом мне сердце.
— Почему, Сережа, такой мужчина, как ты, до сих пор не имеет своей собственной семьи? Ты говорил, что давно хочешь детей. Ты же не мог не понимать, что все это ее рук дело. Неужели все твои подруги — еще до меня, были такими уж плохими? Для тебя любая станет такой, какой ты захочешь ее видеть, я знаю это по себе.
Прислушайся к этой женщине — что-то она сказала правильно. Но лучше поищи другого психолога — она только что грамотно вбила клин в
— Катя, зачем ты опять несешь этот бред? — злился он, а я трусливо радовалась тому, что его голос перестал быть расстроенным и потерянным.
— Сережа, я понимаю это так. Все слишком серьезно, раз она пошла даже на убийство. И не вздумай жениться, пока она будет в колонии, потому что со временем она выйдет оттуда и мне уже сейчас страшно за твою будущую жену.
— Все это… не то, Катя. Ты сейчас не сказала главного… основной причины. Так же?
— Наверное, про любовь, да? Мы с тобой не говорили о ней. Я была бы идеальной женой, Сережа, я бы сделала для этого все, потому что ты заслуживаешь только самого лучшего. Я хотела, я очень старалась, правда…
— Я понял тебя, Катя. Рад, что ты не считаешь наше время потерянным для себя, — не смотрел он уже на меня.
— Не считаю, ни в коем случае. Я страшно виновата перед тобой, и еще долго буду…
Его тоже измучил этот разговор. Он попрощался, наверное даже с облегчением, и опять пошел в кабинет, где его ждала эта психолог. А я вернулась домой и радовалась тому, что бабушка ушла куда-то, потому что я выла, как бездомная собака или голодный волк. Сжавшись на диване, куда упала, и истекая водопадами слез и соплей. Совесть — страшная штука, уж лучше бы боль физическая, она прошла — и нет ее. А я чувствовала себя предателем и неблагодарной тварью совсем без совести. Потому что живой человек ни в коем случае не лекарство от несчастной любви, он просто — живой человек.
Глава 31
— Фу,
— Господи… все-таки — Жучка, — тяжело вздыхает бабушка.
— Ну… она вроде реагирует на Жучку.
— А еще машину твою так звали… плохая примета, между прочим.
— Да ты что? — пугаюсь я, — тогда еще думаем. Нет, ну фиг-на фиг!
— Даниэлла — можно, — несмело предлагает она, — сокращенно — Дана, Данка.
— Собакаданиэлла… чудненько, — с упоением тискаю я щенка русского спаниеля — блестящую, как черный атлас, кроху с белым пятнышком на грудке.
После всех потрясений, которые, кажется, все же прекратились в день суда над Одеттой, я на несколько дней впала в состояние, которое можно было назвать прострацией. Или безучастностью ко всему происходящему вокруг. Бабушка дала мне время пострадать, и, наверное, это было нужно, потому что потом я сама и очнулась, и встрепенулась, и опомнилась.
Интернет предлагал кучу вариантов и способов, как начать новую жизнь или подновить и подлатать старую — от ремонта до смены места жительства, работы и прически. Одним из советов было — завести домашнего питомца. Породу выбирали мы вдвоем и взяли ее — Собакуданиэллу. Это оказался ужас на четырех ножках — шкодливый и упрямый. Диван с гобеленовой обивкой в бабушкиной комнате сразу же оказался погрызен и тут возник и обрисовался настоящий феномен… Или же нет — просто предсказуемая реакция двух женщин, радующихся возможности выплеснуть целую тонну нежности и ласки на объект, более чем достойный их.
Дело в том, что чем больше чистого незамутненного зла творило это создание — висело на шторах, обрывая их, жрало корни фиалок, вытряхивая их из горшков, а землю растаскивая по ковру… Стягивало скатерть с кухонного стола со всем, что на нем находилось — сахаром, солью, печеньем, вареньем и медом, смешивая все это с содержимым мусорного ведра… Тем больше мы его любили, всерьез восхищаясь изворотливостью, хитростью и феноменальной вредностью.
— Фу, Собакаданиэлла! — командую я, оттаскивая девочку от изгрызенного уголка дивана и, как только отпускаю ее из рук, она мгновенно срывается туда же и с рычанием вцепляется в обивку. И так — раз десять подряд. А мы (это вообще нормально?) радуемся непонятно чему и смеемся, глядя с умилением и нежностью, и восхищаясь на этот раз ее упорством и целеустремленностью.
Вариант с собакой сработал, эта маленькая зараза подарила кучу эмоций, исключительно положительных и помогающих уйти от негатива хотя бы на время общения с этим чудом.
Дальше интернет рекомендовал новые знакомства, и тут даже искать никого не пришлось — я сблизилась и даже можно сказать — подружилась с той самой Лизой, женой Стаса Измайлова, который вытащил меня из машины за секунды от взрыва.
Они удивительная пара — высокий и молчаливый, прямой и открытый, простоватый Стас, работающий на многих сложных машинах, название которых очень трудно запомнить — они используются при строительстве дорог, и невысокая тоненькая и рыженькая Лиза. Стас влюблен в жену до безумия, они женаты чуть больше года и из-за его работы часто расстаются на дни, а то и недели. За ним очень интересно наблюдать, когда они рядом — он похож на прирученного медведя, который растерянно топчется и ест глазами своего дрессировщика.
И там есть на что посмотреть — Лиза очень эффектна, интересна и производит очень сильное впечатление уверенной манерой держаться, грамотной речью и строгим учительским взглядом. Еще они, как и я, любят кататься на коньках…. бассейн я временно исключила из списка своих увлечений, боясь встретить там Сергея. Чувство вины так и не прошло, мне легче трусливо избегать встреч с ним, всеми силами стараясь забыть эту вину. Пока этого не получается — прошло слишком мало времени — меньше двух месяцев. Нужны более сильные меры, можно сказать — радикальные. Сейчас середина июля и опять страшная жара, а еще — отпуск.