Знаки внимания
Шрифт:
— Морова язва… — тихо прошипел он, — Горан звонил…
— Дай мне его номер, — встрепенулась я, доставая свой мобильник, — диктуй… забиваю…
— У него нет телефона — только мамкин, — красиво повел Стеван широкими плечами, отводя взгляд: — Звонил с мамкиного.
— Ну да… — хмыкнула я.
— Я сбираю на катер! — взвился парень, — что ты знаешь, чтобы говорить на меня? Куплю катер и займусь морскими экскурсами — не тут, а в Трстено — там е туристы, а катер всего один!
— Бог с тобой, золотая рыбка, делай, что хочешь. Пошли, — встала я из-за столика, — хочу подарить Горану телефон — простенький,
— Пойдем, — поднялся он тоже, проводя взглядом от шляпы, которую я опять водрузила на голову, по длинному сарафану с сумасшедшими синими цветами по всему подолу, и до самых кончиков светлых балеток, перфорированных дырочками в виде цветочков.
Да. Я еще и глаза накрасила, линзы вставила и вырядилась, как… дура, чтобы дождаться на свежем воздухе возвращения Георгия и встретить его — болеть и сидеть в номере надоело до чертиков. А на деле увидела, как на нем висит одна из девиц, которыми он занимается уже второй день — водит на пляж, таскает на экскурсии в горы, хотя мог просто сдать экскурсоводу, да много чего еще… И тут возникает вопро-ос — а что это было? До этого? Что тогда за извращенный цирк со стихами и признаниями? И зачем?
— Цепляй, — подставил свой локоть кавалер, — покажу ближний магазинчик.
— Жарко, — отвела я его руку, развернулась и вдруг наткнулась взглядом на Георгия, который стоял метрах в десяти и смотрел на нас. Спокойно кивнула ему, а потом — Стевану:
— Пошли. Показывай дорогу.
И мы пошли. Я скосила глаза на парня, что шел рядом, задумавшись о своем. Красавчик… нет, сейчас просто красивый — когда не выделывается и не строит из себя пуп Земли. Но нудист…
— Папа не собирался никого обижать и обманывать, Стеван. Что-то случилось с моей мамой, я сама не знаю — что? Но ей срочно понадобилась помощь и он не смог, наверное, не поехать к ней. Твою маму он очень уважает, но они не обещали ничего друг другу. Он так говорил мне, и я думаю, что не врал. Они взрослые люди, оба отлично знали, что делают и разберутся тоже сами — без твоей и моей помощи.
— Он решил уже. Все знают…
— Там есть кто-то… упущенная возможность? Ну… если бы не папа, она могла выйти замуж там — у себя? — неловко поинтересовалась я.
— Там не за кого, — угрюмо зыркнул на меня Стеван, — но все знают…
— Они и раньше знали — что изменилось?
— Раньше был у нее он — мужчина, защита, помощь.
— А ты тогда кто? Ее кто-то оскорбляет, обижает?
— Н-нет… но все знают.
— Ты — взрослый мужик, сейчас устроил истерику только потому, что кто-то там что-то просто может подумать? Они с Гораном собрались уехать и жить у сестры, ты знаешь об этом? Знаешь, конечно.
— Язва… морова, — подхватил он меня под локоть, — нам сюда…
— Руки убери, — дернуло меня в сторону, и я оказалась стоящей сбоку от них. Мужчины стояли друг против друга, но я видела только лицо Стевана с предвкушающей улыбочкой — гаденькой, как тогда — первый раз. Но сейчас я уже не боялась его, совершенно не боялась. Упрямо подошла и сама положила руку на его предплечье, спокойно объяснив Георгию:
— Мне
— Мы купим его сами, — не отводил он взгляда от лица нудиста. Вот сейчас его просто нельзя было назвать иначе. Физиономия один в один, как тогда — наглая и противная.
— Не мешай мне, пожалуйста, Георгий. Я не просила тебя. И я не отдирала от тебя ту девицу, что только что висела на тебе. Ты тоже отойди, у нас тут все очень целомудренно — всего лишь поход в магазин. Пошли, Стеван, чего ты застыл? — дернула я парня за руку и потянула за собой.
— Она стерла ногу, — раздалось из-за моей спины.
— Нужно было меньше таскать ее по горам — с утра и почти до вечера. Доверить это дело экскурсоводу, — посоветовала я ему.
— Я доверил, и все это время ремонтировал мотор — забился топливный фильтр, а потом учился управлять им, завтра…
— … по плану у вас поездка на остров, я знаю. Ты говорил.
Стеван вскоре убрал от себя мою руку и сказал: — Мы уже прошли магазинчик, я говорил тебе.
— Найдем другой, идем, — невесело настаивала я.
— Другой далеко отсюда, — оглянулся он, — этот… идет за нами.
— Не обращай внимания. Я просто передам тебе телефон и все.
— Я сам куплю брату, — резко остановился он, — мне это не нравится.
— Ты боишься его, что ли? — изумилась я.
— А ты хочешь, чтобы я дрался за тебя? — возмутился он, — ты мне — никто.
— Ладно, Стеван, ты прав, пошла я домой, — развернулась я от него обратно — в противоположную сторону и помахала рукой, уже не глядя: — Передавай привет Горану, а маме скажи, что лучше шампуня у меня в жизни не было.
Прошла мимо Георгия, чуть притормозив, чтобы подождать его, и мы пошли к гостинице. Вот интересно — сколько сейчас выше нуля — тридцать? Или больше?
— Катя… я могу все объяснить, и ты поймешь, что была неправа. Я не хочу оправдываться в том, чего не делал.
— Я верю своим глазам… и швейцарским линзам. Извини.
Мимо дома с окнами в фигурных решетках, мимо цветочной горки у стены старого дома, мимо красивой кованой вывески, мимо кондиционерного устройства на стене, с которого капает на мостовую вода, мимо харчевни, возле которой уже нет усталых немцев — в номер и в постель. Отлежусь, отдохну… подумаю.
— Катя…
Я закрыла за собой дверь номера на замок и так же поступила с балконной дверью, прикрыв стеклянный проем коричневыми шторами. Бросила шляпу на стол, сняла сарафан и аккуратно повесила его на плечики в шкаф — зря гладила, что ли? Задумалась — что накинуть на себя? Потянула из-под кровати чемодан, раскрыла его… халатик.
Дверной замок щелкнул и дверь распахнулась. Я обернулась на звук и замерла под взглядом Георгия, стоя в белом кружевном комплекте, который тоже… дура, напялила.
— Выйди, пожалуйста — хочу отдохнуть, — спокойно натянула я на себя короткий домашний халатик, — и передай, пожалуйста, Душану, чтобы запасные ключи тебе больше не давал.
— Я передам, — шагнул он в комнату, прикрывая за собой дверь, — Катя, я хочу объяснить тебе все…
Дробный стук в стекло заставил его замолчать, а я прошла к балконной двери и выглянула из-за шторы. На террасе стояли обе девицы и улыбались. Белобрысая весело махнула мне рукой и спросила: — Георг?