Знаки
Шрифт:
– Послушай, Джули…
– Вы мне обещали! – оборвала она. – Обычно подобное дерьмо меня не волнует, но вам я верила. Я вам правда верила. А вы меня кинули.
– В твоей жизни человек вроде меня ни к чему. По-моему, недавние события это наглядно продемонстрировали.
– Недавние события продемонстрировали, что вы – человек, которой делает, что сказал. Да только вы взяли и перестали.
– Это ради твоего же блага.
– А нельзя ли позволить решать подобное мне самой?
– Тебе четырнадцать. Подобный выбор не в твоей компетенции.
– Ну, это
– Можешь ненавидеть и проклинать меня и думать, что я куча дерьма. Но в конечном итоге это к лучшему.
– Да нечего тут думать. Вы и есть куча дерьма.
Связь оборвалась, и Роби бросил телефон на сиденье.
И нечего терзаться из-за этого, правда, нечего. Все, что он сказал Джули Гетти, – чистая правда.
«Так отчего же я чувствую себя величайшим говнюком в мире?»
В полумиле от своей квартиры Роби остановил машину у бордюра. Выбравшись, открыл дверь магазина и вошел внутрь. И тут же на него обрушилась лавина ароматов. Будь у него аллергия, тут же расчихался бы.
Подойдя к молодой женщине за прилавком, Уилл извлек крохотные белые фрагменты и положил их на прилавок, когда она обернулась к нему.
– Я понимаю, вопрос странный, – начал он, – но не могли бы вы сказать, что это за цветок?
Продавщица пригляделась к фрагментам лепестков.
– Вообще-то цветком это не назовешь, сэр.
– Больше ничего не осталось.
Потрогав лепесток пальцем, она поднесла его к носу. Потом покачала головой:
– Толком не знаю. Я тут работаю на полставки.
– А есть еще кто-нибудь, кто мог бы мне помочь?
– Секундочку.
Она удалилась в подсобку, и через несколько секунд оттуда вышла женщина в очках, старше и массивнее первой, и Роби почему-то заключил, что она владелица этого цветочного магазина.
– Чем могу помочь? – вежливо осведомилась она.
Роби повторил вопрос. Подняв остатки лепестка, женщина поднесла его к самым глазам, сняла очки, рассмотрела попристальнее, нюхнула и без колебаний заявила:
– Белая роза. «Мадам Альфред Карьер». Вот здесь, – она указала место на лепестке, – виден намек на розовый румянец. И сильный пряно-сладковатый запах. Для сравнения: «Мадам Плантье» совершенно белая, а запах совсем другой – во всяком случае, для тех, кто знает толк в розах. Если хотите взглянуть, «Карьер» у меня в наличии.
– Может, в другой раз. – Роби помолчал, обдумывая, как получше выразиться. – Для чего покупают белые цветы? В смысле, по какому случаю?
– А, ну, белые розы – традиционный свадебный цветок. Они символизируют невинность, чистоту, девственность, знаете, все такое…
Бросив взгляд на молодую женщину, Роби увидел, что та закатила глаза.
– Хотя вообще интересно, – произнесла пожилая.
Роби переключился на нее.
– Что именно?
– Ну, белые розы часто используют и на похоронах. Они олицетворяют умиротворение, духовную любовь и тому подобное. – Поглядела на лепесток, принесенный Роби. Приложила палец к розоватому мазку. – Хотя тут другой символ, который я не стала бы отождествлять с умиротворением.
– Розовая часть? В каком смысле?
– Некоторые
– С чем?
– С кровью.
Глава 19
Покинув цветочный магазин, Роби направился дальше. Предстояло о многом подумать. А еще его душила злость. Цветы на обоих местах преступлений. Вернее, остатки цветов на обоих местах. Выданные ему личные дела – не единственное, что подправило агентство. Они зачистили места преступлений, убрав белые розы, которые оставила там Рил, – только прозевали пару лепестков.
В своем сообщении Рил советовала ему быть начеку. Понять задачу. И теперь он склонялся к мысли, что в этом она скорее права, чем заблуждается.
Новая явка, куда направил его Синий, находилась на западе округа Колумбия, в округе Лаудон – в краю лошадей, больших поместий за многомильными оградами вперемешку с более скромными усадьбами. А в промежутках приткнулись городишки с шикарными магазинами и ресторанами, обслуживающими зажиточных клиентов, разыгрывающих из себя деревенских сквайров. Помимо этих заведений, есть и магазины, продающие людям действительно необходимые вещи, вроде посевного материала и седел.
В конце концов Роби свернул на гравийную дорогу в плотном обрамлении сосен, с порыжевшей от опавшей хвои землей. У въезда на дорогу висел знак, возбранявший поворот тем, кто здесь не по делу.
Роби подъехал к стальным воротам под охраной двух человек в камуфляже, вооруженных пистолетами-пулеметами MP5. Его и машину обыскали, приглашение подтвердили. Стальные ворота с моторным приводом откатились по рельсам, и Уилл поехал дальше.
Широко раскинувшийся комплекс исключительно одноэтажных построек смахивал на хорошо финансируемый окружной колледж.
Припарковав машину, Роби дошел до парадной двери и позвонил. Женщина в консервативном темно-синем брючном костюме сопроводила его. Пропуск системы безопасности висел у нее на бедре, и Роби бросил на него взгляд.
– Я бы не стала запоминать, – подняв глаза и заметив, куда смотрит Роби, упрекнула она.
– Никогда не запоминаю, – отозвался он.
Оставив его в стерильной смотровой, женщина закрыла за собой дверь – должно быть, запирающуюся автоматически. Вряд ли здесь допустят, чтобы он блуждал по коридорам без сопровождающих.
Минуту спустя дверь открылась, и вошла другая женщина – стройная, под сорок, с длинными черными волосами, стянутыми на затылке, в очках, с красной помадой на губах, в белом медицинском халате.
– Я доктор Карин Минан, мистер Роби. Как я понимаю, вы получили какие-то травмы?
– Ничего серьезного.
– Где они расположены?
– Рука и нога.
– Будьте любезны, разденьтесь и займите место на столе.
Она занялась приготовлением каких-то медицинских принадлежностей, пока Роби снимал пиджак, рубашку, брюки и туфли. Затем вскарабкался на стол, а Минан, усевшись на стул на колесиках, подкатилась ближе к нему и осмотрела ожоги.
Конец ознакомительного фрагмента.