Знакомая девчонка

Сэлинджер Джером Дэвид

Я сел в джип, и мы поехали к штабу. Мой спутник, шофер, сигналил чуть ли не каждой девушке, а мне нескончаемо долго жаловался на армейских дантистов.

Мы отвезли документы, я сел за руль джипа и уже один поехал к доктору .Вайнштейну

На свою старую улицу я попал под вечер.

У дома, где некогда жил, поставил машину Сейчас здесь были расквартированы офицеры. На первом этаже за столом сидел рыжий старший сержант и чистил ногти. Он поднял на меня глаза, но, поскольку я не был старше чином, взгляд его сделался пустым и равнодушным - в армии так смотрят часто. При других обстоятельствах и я бы тем же ответил.

– Что, никак нельзя заглянуть наверх, хоть на минутку? Я здесь жил до войны.

– Здесь, приятель, только для офицеров. [218]

– Да знаю. Я ж только на минутку.

– Никак нельзя, извини, - и он снова принялся чистить ногти перочинным ножом.

– Мне б на минутку только, - повторил я.

Он спокойно отложил нож.

– Послушай, парень. Я пропускаю только тех, кто здесь живет, ясно? Могу и пояснее сказать, если не понял. Да будь ты хоть сам Эйзенхауэр. У меня приказ...
– на столе вдруг зазвонил телефон, и сержант осекся. Поднял трубку, но глаз с меня не сводил.
– Да, господин полковник. Я у телефона, да, сэр... слушаюсь, сэр... Я велел капралу Сантини поставить их на лед. Сию же минуту. Холодное вкуснее. Оркестр, по-моему, лучше посадить на балкон. Там всего-то трое... Да, сэр. Я передал майору Фольцу, он говорит, дамы могут оставить пальто у него в кабинете... Да, сэр. Совершенно верно, сэр. Вам бы лучше поспешить. Стоит ли пропускать такую

ночку, ха, ха, ха! Слушаюсь, сэр. До свидания, сэр!
– сержант положил трубку, лицо у него повеселело.

– Ну так как?
– прервал я его мечты.
– Можно на минутку, а?

– Да что ты там забыл-то?
– уставился он на меня.

– Ничего не забыл, - я глубоко вздохнул, - поднимусь только на третий этаж, взгляну на балкон. В той квартире раньше жила знакомая девчонка.

– Ишь ты! А где она сейчас?

– Погибла.

– Ишь ты! Это как же?

– Ее с семьей сожгли в крематории, насколько я знаю.

– Ишь ты! Еврейка, что ли?

– Да. Ну так можно?

Нетрудно было заметить, что интерес сержанта увядает. Он взял карандаш, провел им по столу слева направо.

– Ох, прямо не знаю, что с тобой делать. Заметят тебя, мне крепко всыпят.

– Да я только на минутку.

– Ну, валяй. Да поживее.

Я взбежал по лестнице, заглянул в свою комнату. Там стояли три по-армейски заправленные койки. В 1936 году все было по-иному. Сейчас же повсюду на вешалках офицерские мундиры. Я подошел к окну, открыл его, выглянул - внизу на балконе когда-то стояла Леа. Я спустился на первый этаж, поблагодарил сержанта. Уже на пороге он окликнул меня: что делать с шампанским? Класть бутылки набок или держать стоймя, черт бы их побрал? Я ответил, что ничего в этом не понимаю, и вышел из дома.

ПРИМЕЧАНИЯ

"Знакомая девчонка" ("A Girl I Knew"). "Гуд хаускипинг", февраль 1948 г. Вошел в книгу "Лучшие американские рассказы 1949 года".