Знакомство по объявлению: Рассказы и стихи о любви и не только…
Шрифт:
Стас погрустнел. Рита вспомнила, как безутешно он плакал позавчера на кладбище, и у нее защемило сердце. От жалости и нежности.
Прощаясь у подъезда, Стас поцеловал ей руку.
— Мам, ну где ты так долго? — заныл Аркашка, едва Рита появилась на пороге. Но тут же, вспомнив про свои обязанности «секретаря» (это Рита всегда так говорит — «мой личный секретарь»), начал деловито перечислять: — Звонил какой-то дядя, я сказал, что ты у тети Лены. Потом звонила тетя Лена. Потом звонила бабушка… — Тут он еще больше сосредоточился и продолжил: — Бабушка сказала… Что у ее соседей
Рита едва сдерживала смех с того момента, когда услышала про козу, но терпела, давая Аркашке выговориться. Потом, дождавшись паузы, уже хохоча, спросила:
— Что сделала коза?
— Окозлилась. Ну, значит, козленка родила. Понимаешь? — удивился Аркаша Ритиной несообразительности.
— Понимаю. Это бабушка так сказала?
Аркаша задумался, припоминая, так сказала бабушка или как-то иначе. Задумалась и Рита над тем, какое же слово употребляют в таком случае по отношению к козам. Слово никак не находилось. Но в конце концов Рита вспомнила: про коз говорят, кажется, так же, как про кошек, — окотилась.
Но Аркашка тараторил уже совсем о другом, и Рита решила не возвращаться к козе, которая «окозлилась», а вникнуть в то, что пытался донести до нее сын.
— Ну вот, мам, я все записал. Завтра ведь суббота. Так? Вот мы с папой как раз и нажарим. Ты придешь — а у нас уже целая гора.
— Чего целая гора?
— Ну чебуреков же. Я ведь рецепт записал, мне бабушка продиктовала. Вот смотри. Три стакана муки, два яйца… Мам, а яйца в тесто класть сырые или вареные?
— Сырые, конечно. Вы уж с папой не делайте без меня ничего. Приду — сделаем вместе. Хорошо?
— Ну вот, — расстроился сын, — я хотел, чтобы сюрприз…
— А сюрприз ты какой-нибудь другой придумай.
Аркашка погримасничал, выражая недовольство и несогласие одновременно, но потом, покрутившись на одной ноге, выпалил:
— Тогда мы с папой торт будем печь! Только ты как будто не знаешь. Ладно?
— Ладно, — вздохнула Рита.
Оценив кособокого Аркашкиного робота на «пять с плюсом», Рита села за стол, раскрыла перед собой книгу и начала думать.
По словам Стаса получается, что библиотекарша была совершенно замечательным человеком. Но разве это можно скрыть? Разве можно, будучи доброжелательной, внимательной и тому подобное, обнаруживать такую агрессию, грубость, неприязнь к окружающим — все то, что увидела в ней Рита? Разве может человек так меняться?
Хорошо бы все это обсудить с Леной Зориной. Но ведь Рита уже решила, что она никому не скажет про смерть библиотекарши. Она вдруг поняла, что ей уже трудно произносить в мыслях «библиотекарша», теперь она ясно слышала другое: «мать Стаса».
Так как же во всем этом разобраться? Конечно, для Стаса эта самая библиотекарша была единственно родным и поэтому лучшим в мире человеком. Но если бы его мать — нет, мама (он всегда говорит «мама») — по природе своей была злой и замкнутой, она не смогла бы стать настолько духовно близкой своему сыну. Разве не так? С другой стороны, то, что она не ужилась
— Мам, мы есть хотим, — отвлек Риту Аркашка.
— Кто это «мы»? — не сразу сообразила Рита.
Аркашка потыкал пальцем в Симу, которая сидела на диване и просительно смотрела на Риту.
Рита поняла, что сбит ритм ее жизни, правильной, наполненной и целеустремленной.
— Нет, — помотала она головой. — Ни за что!
С обедом и мытьем посуды она расправилась в два счета. Через полчаса — ученица, потом — бассейн, потом — ужин, потом — подготовиться к завтрашнему дню. Вперед!
В бассейне Рита окончательно поняла, что нужно побыстрее выбросить из головы библиотекаршу вместе с ее сыном. Зачем усложнять себе жизнь? Вот она, Маргарита Александровна Бессонова, плывет себе, заботясь о своей фигуре и о своем здоровье. Плывет ритмично и красиво. И муж у нее замечательный. И сын. И работа. А без «нового русского» Стаса, его джипа и ресторанов можно вполне обойтись. Главное — покой и гармония в душе.
Они встретились через два дня. Кажется, Рита позвонила ему сама. Они объехали полгорода в поисках подарка к юбилею Ритиной свекрови. Стас по магазинам не ходил — ждал в машине. Рита настояла на этом: ей было неудобно показать, что все дело в деньгах, что нужно уложиться в сто рублей, которые они с Сашей с трудом наскребли.
— Ничего подходящего? — спрашивал Стас после каждого магазина.
— Да, что-то ничего не нравится, — небрежно отвечала Рита.
Наконец была куплена маленькая и миленькая кисловодская вазочка.
— Свекровь давно такую хотела, — сказала Рита, стараясь показать, что дело вовсе не в стоимости подарка, а в том, чтобы он был приятен.
Стас предложил пообедать. Ну, например, в той же «Ямской заставе». Рите ведь там понравилось в прошлый раз?
— Да, конечно. Но только… Стас, я не думала, что с магазинами так долго получится. Мне нужно давно быть дома.
— Жаль, — погрустнел Стас и повез Риту домой.
Он хотел подвезти ее прямо к подъезду, но Рита вовремя сообразила, что делать этого не стоит, и попросила остановить машину у соседнего дома.
— Стас, миленький, спасибо вам огромное. Вы меня так выручили, — сказала Рита, прощаясь.
Она понимала, что это еще не конец разговора, и задержалась на мгновенье. На мгновенье, которого хватило, чтобы прозвучал вопрос Стаса:
— Когда я могу позвонить?
— На следующей неделе. Например, в среду. В среду у меня выходной.
— А раньше?
— Я ужасно занята. Честно.
— Хорошо, — спокойно сказал Стас.
Рита поняла, что он обиделся. Конечно, как-то нехорошо получается. Возил-возил ее, а она…
Она ждала звонка уже на следующий день, и через день, и через два, и через три. Ждала и нервничала. И не понимала, почему Стас не догадывается, что нужно позвонить.
Постоянно нервничая, Рита каким-то удивительным образом почти сразу же научилась это скрывать. От Саши. От Аркашки. Только Сима, кажется, все понимала и бросала на хозяйку пронзительные пытливо-укоризненные взгляды.