Знакомство

Раевский Александр

Удобно! На колонне, поддерживающей потолок вестибюля, были развешаны красивые таблички с указанием номеров телефонов и кабинетов всех служб прокуратуры.

В приёмной горел свет и стрекотала пишущая машинка за приставным столом секретарши. Сама она сидела к нам боком и быстро печатала. Она делала это наверно раза в два быстрее, чем давеча Марина. Чувствуется профессионал высокого класса! Марина быстро осмотрела стол и тыкнула пальцем в большую кожаную папку красного цвета, на которой золотом были вытеснены слова «На подпись».

— Будем ждать, когда она закончит и

выйдет из приёмной. Нужно подложить письмо в эту папку.

Марина устало откинулась на спину. Я упал с нею рядом и рукой нашёл её руку.

— Давай ты поспишь, а я покараулю? Говорят, даже десять минут глубокого сна приносят хороший отдых.

Марина легонько кивнула, и я произнёс ту фразу, которая так хорошо действовала на неё и девочек:

— Усни крепко и спи без сновидений! Я тебя разбужу.

Марина сильно вздрогнула всем телом и снова расслабилась. Она спала. Я подошёл к выключателю и погасил свет в спальне. Достаточно было того света, который проникал вместе с треском пишущей машинки из приёмной прокурора.

Я лёг рядом с Мариной и снова взял её за руку. Лежал, пялился в потолок, постоянно напоминая себе, что уснуть ни в коем случае нельзя, но треск машинки был настолько монотонным, что я всё-таки задремал!

Разбудила меня тишина! Машинка молчала! Я рывком сел на тахте и успел услышать удаляющийся стук женских каблуков. Стул секретарши был пуст! Я потряс Марину и она, так же, как только что я, рывком уселась.

— Она ушла! Быстрее!

Пустив окошко вокруг, мы быстро убедились, что приёмная опустела. Марина приказала:

— Стол! Папка! Открывай! Быстро!

Окно я сделал пошире, чтобы Марине было удобно действовать обеими руками. Она откинула верхнюю крышку папки, в которой уже лежала стопочка машинописных листов разного качества, украшенных фиолетовыми и синими печатями и штампами, и быстро подсунула конверт под самый нижний документ.

Закрыв папку, она поправила её положение на столе, чтобы выглядело точно так же, как было до этого. Убрав руки, Марина взглянула на меня и тихо сказала:

— Закрывай проход. Кажется всё! Нет, подожди! Проход закрой, а окошко оставь. Давай ещё немного понаблюдаем…

Я закрыл проход, сменил ракурс окошка, чтобы было видно почти всю приёмную, и мы снова замерли в ожидании. Марина потянулась, посмотрела на меня и улыбнулась:

— Ты, Малыш, кудесник! Я так хорошо отдохнула… м-м-м… Сколько я проспала?

— Не знаю… Я и сам задремал. Проснулся только тогда, когда секретарша перестала печатать. Этот стук, оказывается, так убаюкивает…

Марина поднялась, вышла из спальни, сходила в туалет и на обратном пути заглянула в комнату к девочкам. Она велела им укладываться и вернулась ко мне. Это было проделано как раз вовремя. Из коридора раздался приглушённый ковром стук каблуков. Секретарша возвращалась.

Женщина вошла, уселась было вновь за машинку, потом как будто что-то вспомнила, снова встала, взяла красную папку, подошла к двери, обитой толстым дермантином и без стука отворила её. Марина показала мне, что хочет слышать, о чём там внутри будут говорить, и я моментально переправил смотровое окошко

в новый кабинет.

Кабинет прокурора города был гигантским! Огромный, полированного тёмного дерева, составленый в виде большой буквы Т, стол просто терялся на этих просторах. В дальнем углу кабинета возле одного из двух широченных окон рядом с ухоженным лимонным деревом стоял высокий, в рост взрослого человека, массивный сейф. В другом углу — низкий столик, вокруг которого расставлены три низких широких кресла, крытых мягкой на вид чёрной кожей.

Сам хозяин кабинета, не старый ещё, симпатичный дядька лет сорока, устало развалился в большом, удобном кресле во главе стола. Одет он был в просторный тёмно-синий костюм с двубортным пиджаком, все пуговицы которого в настоящий момент были расстёгнуты. Узел тёмно-синего галстука, отчётливо выделяющегося на фоне ослепительно белой рубашки, был максимально расслаблен. Верхняя пуговица рубашки расстёгнута.

Несмотря на усталое выражение лица, дядька этот смотрелся так элегантно, что я даже немного позавидовал.

Секретарша подошла к столу с правой стороны, положила красную папку на стопку других папок и извинилась:

— Простите, Виталий Сергеевич. Совершенно закрутилась из-за этой истории со складами. Сегодня все бегали, как ошпаренные! У меня ни одной минуты спокойной не было. Когда вы, наконец, подыщите мне помощницу? Я вам уже десять раз говорила, что в таком темпе долго не протяну!

— Ладно, Людочка… Найду я вам машинистку. Я уже разговаривал в кадрах. Завтра ещё раз напомню. Что там? — прокурор безразлично кивнул подбородком на красную папку.

— Ничего срочного. Просто подумала, что завтра утром будет свежая почта… Может всё-таки взглянете перед уходом?

Прокурор кивнул, кладя папку перед собой. Секретарша не уходила:

— Виталий Сергеевич, мне осталось напечатать последнее постановление. Я после этого пойду домой. Вам что-нибудь нужно?

Прокурор покачал головой, открывая папку. Мы с Мариной затаили дыхание. Секретарша развернулась и вышла из кабинета. Прокурор провожал её взглядом, пока за ней не закрылась дверь. Взгляд его был направлен явно ниже пояса женщины. Вздохнув, он опустил взгляд вниз и положил обе ладони на верхний документ. Наш конверт был толстым, не то что одиночные листы бумаги, лежавшие там до того. Наверно поэтому взгляд прокурора изменился. Он поднял всю пачку бумаг и тут же обнаружил наш конверт. Недоумённо посмотрев на него, он отклонился влево и нажал кнопку селектора. В кабинете раздался треск пишущей машинки.

— Людочка, зайдите, пожалуйста…

Секретарша вернулась в кабинет и вновь подошла к столу прокурора:

— Да, Виталий Сергеевич?…

— Что это? Откуда?

Секретарша приняла запечатанный конверт из его рук и покрутила, разглядывая со всех сторон. Она недоумённо пожала плечами:

— Понятия не имею… Я в обед просмотрела все документы на подпись. Его в папке не было… Он что, действительно там лежал?

Прокурор кивнул, нетерпеливо протягивая руку за конвертом. Секретарша вернула его, добавив негромко: