Знамение времени - Убийство Андрея Ющинского и дело Бейлиса (Впечатления Киевского процесса)
Шрифт:
Первый вопрос вызвал у всех полное недоумение; в самом деле, центр тяжести этого вопроса, очевидно, в признании или непризнании самого факта убийства. И вот в него искусственно вплели определения места: "на заводе Зайцева". Ясно, что надо было иметь много юридического навыка, чтобы, отвечая утвердительно на факт убийства, отгородиться от ответа о месте убийства. Именно этого и не случилось. Совершенно очевидно, что присяжные заседатели настолько были поглощены заботой об ответе на вторую часть вопроса - убит или, не убит, - что о первой мало и думали, так как всем тем, кто был на процессе, каждому понятно,
Защита была несогласна и с редакцией второго вопроса, но все ее ходатайства суд оставил без последствия. Указание защиты на неправильность внесения в вопросы религиозных мотивов тоже оставлены без последствий, несмотря на то, что это утверждение с такой очевидностью вытекало из всех тонких юридических соображений, представленных вполне исчерпывающе и Грузенбергом и Зарудным.
Но суд не пожелал считаться с их аргументацией, и вопросы были утверждены.
LХХV.
Резюме председателя.
Вот, наконец, процесс закончен. Всеми сказано все, что могли, что хотели сказать те, кто взял на себя выяснение различных сторон процесса. Наступило последнее, все {186} завершающее действие процесса, - наступило время для напутственного резюме председателя. Но закону это слово должно быть воплощением объективности, справедливости. Председатель должен бесстрастно и спокойно напомнить присяжным заседателям все обстоятельства дела, все "за" и все "против" обвинения, не перегибая палку ни в ту, ни в другую сторону. Здесь же последнее слово председателя было не чем иным, как новой обвинительной речью. Дышащее злобой, явно и бессовестно подтасованное, это слово рассчитывало на то, что присяжные ему внемлют и обвинят Бейлиса.
Председатель тщательно скрыл все, что сколько-нибудь говорило в пользу Бейлиса, и так нагло переврал данные научной экспертизы, что решительно вся присутствовавшая в зале суда публика негодовала и лишь там, за судейским столом приятно и довольно ухмылялись.
Слово председателя всегда очень важно в процессе, и в этом процессе, где состав присяжных был такой обывательский, серый, - имело особенное значение. Присяжные слушали его с неослабеваемым вниманием.
Когда закончилось резюме, когда после слов последнего напутствия, вопросный лист был, наконец, вручен старшине присяжных заседателей и они удалились к себе в комнату - громадное большинство присутствующих было уверено в печальном конце процесса, в осуждении Менделя Бейлиса. Многие до такой степени были уверены, что, не желая переживать в высшей степени тяжелые минуты объявления обвинительного приговора невиновному человеку, уехали из здания суда, не рассчитывая на твердость своих нервов.
LХХVI.
Просьба о дополнении резюме.
Лишь только последний присяжный скрылся за дверьми совещательной комнаты, защита попросила суд возобновить заседание для дачи дополнительных разъяснений.
Суд вышел.
Грузенберг, от имени всей защиты, заявил суду, что они видят существенную
Суд, приняв во внимание эти протесты, тут же посовещавшись, вновь изменил свое решение и заявил, что отменяет свое прежнее постановление, отказывает защите в дополнении председательского резюме и делает распоряжение о занесении в протокол указаний защиты.
По существу, конечно, вряд ли бы дополнительные разъяснения г. председателя изменили мнение г.г. присяжных заседателей, но важно - и очень важно - лишь то, что сам суд признал неполноту напутственного слова председателя, что и занесено в протокол процесса.
Каждому само собой понятно, сколь важно это разъяснение защиты и признание, суда.
LХХVII.
Перед приговором.
Томительно долги тянулось время, пока совещались, присяжные заседатели. Всюду шли различные толки, и нервное напряжение достигло своего последнего предела.
Полиция ввела бывшие наряды городовых, околоточных надзирателей и тайных агентов, рассыпавшихся повсюду в здании суда. Появились в полном вооружении жандармы. На улице показались конные стражники, казаки, городовые.
Панихида, как раз в это время, служившаяся в Сергиевском соборе по Андрее Ющинском, стянула многолюдные толпы, враждебно друг к другу настроенные. Вскоре показались на улицах группы учащихся, рабочих, горожан. С трех часов дня на площади присутствует губернатор, вице-губернатор, полицеймейстер и другие представители власти. Полиция энергично рассеивает толпы, не давая никому собираться, останавливаться. {188} В суде у всех проверяют билеты, и безбилетных, которых набралось множество, несмотря на то, что они заявляют о своей несомненной принадлежности к "Двуглавому орлу", - самим энергичным образом выпроваживают из суда и городовые следуют за ними до выходных дверей.
Вот ввалилась большая группа "двуглавцев" с известным фанатизированным, эпилептическим юношей Голубевым во главе... Они идут радостные, сияющие...
– Пришили, пришили его...
– слышны восклицания некоторых из этих черносотенцев, объясняющихся на воровском жаргоне стольного града Киева...
Так были уверены они в осуждении Менделя Бейлиса...
Вот засуетились пристава... Вот повалила публика на свои места... Ввели Бейлиса, ввели в последний раз туда за решетку, на скамью подсудимых...
Он бледен как смерть, взволнован, но владеет собой...
Вошли судьи.
Публика стоит.
Тишина необычайная, жуткая, тревожная... Многие крестятся, плачут...
– Суд присяжных идет!
– раздается властное, восклицание: - прошу встать!
Все не шелохнулись, все и без того стоят..
LХХVIII.
Приговор суда присяжных.
Старшина подал вопросный лист председателю. Быстро просмотрели первый вопрос.
Там, сзади судейских кресел сплошная стена чиновников, военных...