Знамение
Шрифт:
Но когда она пыталась поговорить с ним, то видела в его глазах холодность и настороженность.
В эти дни Сигрид избегала встреч с братом. Лицо его казалось ей чужим и жестоким, и, когда он улыбался, глаза оставались холодными.
Она вспомнила, в каком была отчаянии, когда между Туриром и Эльвиром произошла размолвка. А сейчас чувствовала, что именно благодаря их вражде на брате в какой-то степени лежит ответственность за смерть Эльвира.
То, что он приехал в Эгга и подружился с Кальвом,
Он заметил, что она избегает его, и однажды остановил ее, когда она шла по двору.
— Почему ты не хочешь поговорить со мной? — спросил он.
— Я разговариваю с тобой каждый день.
— Я имею в виду не это. Почему ты не хочешь поговорить со мной с глазу на глаз?
— Здесь не так легко остаться с глазу на глаз.
— Раньше для тебя это было легко. Ты забыла, как мы однажды сидели на бревнах и беседовали?
Она взглянула на фьорд; ей показалось, что она почувствовала запах смолы и услышала далекий шум деревьев на горном склоне.
Турир потерял тогда любимого человека, и она делала все, чтобы помочь ему.
Она взглянула на него, и он улыбнулся ей. На этот раз улыбка осветила и его глаза, что удивительно, это не шло к его жестокому лицу.
Немного позднее они бок о бок поднялись в гору. Здесь к востоку от тропинки стояли огромные могильные курганы. Он спросил, кто покоится в них, и она рассказала, как могла.
На этот раз бревен, на которые можно было бы присесть, не оказалось, но он снял с себя плащ и расстелил его на земле.
Когда они были вместе здесь в последний раз, была весна, чирикали и пели птицы в кронах деревьев и кустах. Сейчас же все перелетные птицы улетели на юг, небо стало высоким, а воздух был холодным и прозрачным.
Она бросила на него взгляд и поинтересовалась, о чем он хотел поговорить.
Он поднял руки к вырезу своей туники. И она уже за мгновение до того, как он показал ей это, догадалась, что это такое.
— Я дал обет, что всегда буду носить его на себе, — сказал он, и она увидела молот Тора в его загорелой, мозолистой руке.
— Разве ты не знаешь, что ношение такого амулета карается смертью! — в ее голосе звучал откровенный страх.
Он пожал плечами и снова спрятал амулет под одежду.
— Я сейчас отдал свою жизнь в твои руки, — только и сказал он.
Ее охватило чувство радостного удивления оттого, что он гордился ею сейчас, когда многие отвернулись от нее.
«Родовая связь крепче любой другой», — сказал он в тот раз при расставании. И она начала осознавать, как много это для него значило. Показав ей молот, который она подарила ему тогда, он дал понять ей не только, что он гордится ею, но и что она может гордиться им.
Постепенно, пока она внимательно рассматривала его лицо, словно исчезли те годы, которые разделяли их, растворились, как утренний туман над лесным озером. Сейчас
— Я знаю, что ты скучаешь по Эльвиру, Сигрид, — тихо произнес он.
Ее рассказ полился, подобно водопаду, единым потоком и сначала был почти непонятен. Он смотрел на фьорд, и все крепче сжимал ее руку.
Прошел довольно большой промежуток времени, прежде чем он смог что-нибудь сказать. И когда наконец повернулся к ней, то утешить ее не мог.
— Время излечит тебя, — только и промолвил он.
Она была разочарована: ведь она надеялась, что брат сделает все, чтобы облегчить ее страдания.
— Если время лекарь, то странно, почему ты не женился снова.
— Мне и так хорошо, — ответил он. — Да и не хочу, чтобы Сигурд делил с кем-нибудь наследство.
— Я слышала, что у тебя есть наложница…
— Она не может иметь детей. Об этом я знал до того, как привез ее к себе.
— Легко сказать, что меня излечит время, — с горечью сказала Сигрид. — Ты не можешь предложить мне что-нибудь получше?
— Другого не дано, Сигрид.
— Во всяком случае, тебе никто не докучает в твоей скорби, тебя не заставляли жениться снова. И ты мужчина. У тебя все по-иному. Ты привык сам распоряжаться собой. А мной всегда руководили другие: сначала ты, а потом Эльвир. Когда Эльвир умер, я не знала, что мне делать или к кому обратиться. Я подумала было воспротивиться воле короля или как-нибудь послать тебе весть. Я и сейчас не знаю, что хорошо, а что плохо.
— Я думаю, что ты поступила наилучшим образом. Кальв показался мне разумным человеком. Он, я уверен, поможет тебе.
— Он друг короля, Турир. Ты должен понять, что существует много проблем, о которых я не могу с ним разговаривать.
— О чем?
— Ты и сам человек конунга…
— Только до той поры, пока меня это устраивает.
Она внимательно посмотрела на него. Потом задумалась.
— Ты не крещен, Турир, если носишь на себе молот Тора?
— Все мы крещены, — усмехнулся он. — Но не спрашивай меня, во что я верю.
— Ты не веришь в Христа?
— Для того, чтобы я принял новое учение, необходимо больше, чем повеление короля. Как-то я сказал священнику Энунду, что поверю его Богу, если Тот покажет мне сначала, на что Он способен. Он должен дать мне знамение, которое я мог бы принять и следовать ему. Но я его до сих пор не получил.
— У тебя появлялось желание получить знамение? — В его голосе было что-то такое, что вынудило ее задать этот вопрос.
Он удивленно посмотрел на нее.
— Может быть, — промолвил он. — Иногда такое желание возникало, надо ведь мне иметь какую-нибудь опору. — Тут он тряхнул головой: — Ты задаешь слишком много вопросов, Сигрид. Зачем мне Бог, который желает распоряжаться моей жизнью? Если человек совершил что-либо в этом мире, то пусть гордится собой сам; бесполезно ждать до смерти, что за тебя все сделает Бог…