Знаменитые путешественники

Скляренко Валентина Марковна

Четвертое (2-е тибетское) путешествие Пржевальского началось 21 октября 1881 г. из Кяхты. На этот раз помощниками ехали Роборовский и молодой П. К. Козлов, тоже ставший достойным продолжателем дела своего учителя. Караван из 56 верблюдов и 7 лошадей двинулся к Урге. В качестве продовольственного запаса вели 30 баранов.

В третий раз Пржевальский пересек Гоби и направился к горам Ганьсу. На этот раз за 2 года путешественники исследовали и нанесли на карту район истоков р. Хуанхэ и установили точное расположение истока, завершили и дополнили исследование Цайдама, бассейна оз. Лобнор и огромной горной системы Куньлуня.

По результатам этой колоссальной работы путешественнику присвоили

звание генерал-майора и назначили пенсию в 1800 руб. Шведское географическое общество наградило его медалью «Вега» – своим высшим знаком отличия. Открытый же путешественником хребет Загадочный при единодушном мнении научной общественности был переименован в хребет Пржевальского.

1888 год стал последним в жизни великого путешественника. Но даже смерть он встретил в дороге, совершая вместе с Козловым и Роборовским путешествие к своей мечте – Лхасе. Возле г. Бишкек он заболел тифом и умер. По желанию Николая Михайловича его похоронили на высоком берегу Иссык-Куля неподалеку от г. Каракола, который позже был переименован в Пржевальск.

Заслуги Пржевальского перед географической наукой огромны. Фактически он открыл новую эпоху в исследовании Центральной Азии. Кроме открытых и тщательно нанесенных на карту территорий, кроме осуществленных по его методике комплексных исследований и наблюдений за природными и климатическими особенностями региона, местным населением, а также неисчислимых коллекций, материалов, документов и пр., Николай Михайлович сумел создать замечательную географическую школу русских исследователей, продолживших его благородное дело на благо России.

Ученый-путешественник обладал и литературным даром. Его книги о путешествиях стали классическим чтением для многих поколений любителей такой литературы в России и за рубежом. Они много раз переиздавались на многих европейских языках. Пржевальским написаны уже известное нам «Путешествие в Уссурийском крае», а также «Монголия и страна тангутов. Трехлетнее путешествие в Восточной нагорной Азии», «От Кульджи до Тяньшаня», «Из Зайсана, через Хами в Тибет и на верховье Желтой реки», «От Кяхты на истоки Желтой реки».

Немало споров вызвали попытки оценить Пржевальского как человека, настолько противоречивыми кажутся его слова и поступки в том, что не касалось дела. В вину ему ставили грубость в обращении с местными жителями и подчиненными, зуботычины, злоупотребление нагайкой, жестокость. Он, например, мог взять местного князька под арест, его помощника посадить на цепь, а одного из княжеских приближенных, осмелившегося ударить кого-то из русских, – высечь. Были ситуации и похуже. Однажды командир отряда приказал одному из своих людей, посланному за водой, убить проводника, если вода не отыщется.

Прирожденный путешественник, он ненавидел цивилизацию и высшее ее проявление – город. Цивилизованное общество Пржевальского раздражало, он считал его лицемерным и развращенным. К женщинам относился с презрением, называя их пустыми сплетницами и болтушками. С не меньшим презрением относился Николай Михайлович и к «нецивилизованным» азиатам. Широко известны его слова: «Для успеха далекого и рискованного путешествия в Азию необходимы три проводника: деньги, винтовка и нагайка».

О желчности и противоречивости натуры Пржевальского свидетельствуют постоянные крайности в оценке европейцев и азиатов. Ряд его высказываний прямо указывает на то, что он признавал превосходство европейцев. В то же время, будучи в России, путешественник часто на все лады клял соотечественников, превознося достоинства «первобытного» человека. В сущности, хорошо он чувствовал себя только в дальних походах и в деревне с немногими близкими, вдали от людей.

И все же Пржевальского невозможно отнести к числу мизантропов.

Нередко он проявлял подлинную доброту, помогая конкретным людям как в России, так и в Азии. Сочувствовал тангутам, каракурчинцам, русским крестьянам, хотя называл их пьяницами и лентяями. Однажды спас от верной смерти калмыков, бежавших из владений Якуб-бека, поделившись с ними одеялами.

Впрочем, все это – как хорошее, так и плохое – сейчас забылось. Остались только восхищение и благодарность к человеку, который, не щадя себя (и других), открыл миру удивительную, сказочную страну и заложил фундамент для продолжения ее изучения.

Давид Ливингстон

(1813 г. – 1873 г.)

Оглушенная ревом и топотом, Облеченная в пламя и дымы, О тебе, моя Африка, шепотом В небесах говорят Серафимы. Н. Гумилев

Нашей целью было не открытие каких-либо баснословных чудес, а ознакомление с климатом, туземцами и их отношением к остальному миру, что мы и делали с тем особенным интересом, какого не могут не испытать, задумываясь о будущем, первые белые люди при работе на континенте, история которого только начинается.

Д. Ливингстон. «Путешествия по Южной Африке в 1840–1855 гг.»

Знаменитый шотландский исследователь Южной и Центральной Африки. Миссионер. Впервые пересек южную половину Африки от океана до океана с запада на восток. Исследовал впадину Калахари, р. Кубанго, бассейн р. Замбези, озера Ньяса и Танганьика (вместе с Г. Стэнли). Открыл водопад Виктория, озера Ширва, Бангвеулу и р. Луалабу.

Выдающийся шотландский исследователь-путешественник, с которого фактически начался новый этап открытия Африки, родился 19 марта 1813 г. в Блантайре под Глазго в бедной, но почтенной и очень религиозной семье. Еще ребенком он вынужден был зарабатывать себе на пропитание, с десяти лет работал на шерстопрядильной фабрике, но даже за станком умудрялся с упоением читать. К шестнадцати годам Давид знал наизусть Вергилия и Горация. Но особенно нравились ему книги о путешествиях. Сначала юноша решил стать врачом для того, чтобы отправиться в Китай. Он стал учиться в университете в Глазго, а летом продолжал работать на фабрике в Блантайре. Однако вскоре Давид понял, что денег на дорогу и образование все равно не сможет заработать, и решил пойти другим путем.

Жизнь, связанную со странствованиями, о которой мечтал Ливингстон, ему могла дать только работа в христианской миссии. Несомненно, миссионерская деятельность отвечала и внутренним устремлениям молодого человека, жаждавшего исполнить завет Христа и «положить душу свою за людей». В конце 1839 г. он обратился в Лондонское миссионерское общество с заявлением о стремлении к миссионерской деятельности и получил приглашение приехать на стажировку к епископу Эссекса Ричарду Сесилю.

Несмотря на ряд неудач, связанных с произнесением проповедей, Давида все же приняли в общество и направили учиться на медицинские курсы. В Лондоне Ливингстон побывал на митингах протеста против работорговли в Африке и решил отправиться туда миссионером. Уже в конце ноября 1840 г., приняв посвящение, по заданию Лондонского миссионерского общества Давид отплыл на Черный континент.