Знаменитые расследования Мисс Марпл в одном томе
Шрифт:
В голосе ее звучала горечь.
– Мы ждем от людей правды, – сухо ответил Краддок.
Она немного помолчала. Потом повторила:
– И что?
– Я вас не понимаю, миссис Хаймес.
– Что вы намерены делать? Растрезвоните на всех углах? Вам это нужно? Зачем? Во имя восстановления справедливости? Или из милосердия?
– А разве никто не знает?
– Здесь – никто. Гарри, – ее голос дрогнул, – мой сын тоже ни о чем не подозревает. И я не хочу, чтобы он знал!
– Позвольте вам заметить, миссис Хаймес, что вы поступаете неблагоразумно. Когда мальчик подрастет,
– Я не рассказываю. Неужели вы считаете меня законченной лгуньей?! Нет, мы с сыном вообще не говорим на эту тему. Его отец был… убит на войне. В конце концов, какая нам разница?!
– Но ваш муж жив?
– Может быть. Откуда мне знать?
– Когда вы его видели в последний раз, миссис Хаймес?
– Мы не виделись много лет, – поспешно ответила Филиппа.
– Точно? А может, все-таки виделись… недели две тому назад?
– На что вы намекаете?
– Я не поверил, что вы встречались в оранжерее с Руди Шерцем. Но показания Мици довольно убедительны. Поэтому напрашивается вывод, что мужчина, ради которого вы в то утро отпросились с работы, – это ваш муж.
– Я ни с кем не встречалась!
– Наверное, ему нужны были деньги и вы ему дали?
– Говорю вам, я с ним не виделась! И ни с кем в оранжерее не встречалась!
– Среди дезертиров частенько попадаются отъявленные головорезы. Они и ограбить могут, и налет совершить. И нередко у них есть пистолеты, привезенные из-за границы.
– Я понятия не имею, где сейчас мой муж. Мы не виделись много лет.
– Это ваше последнее слово, миссис Хаймес?
– Да, больше мне нечего вам сказать.
Краддок ушел от Филиппы злой и растерянный.
– Вот упрямая ослица! – сердито бурчал он себе под нос.
Он не сомневался, что Филиппа лгала, но переупрямить ее ему не удалось.
Разузнать бы побольше о бывшем капитане Хаймесе! Но сведений было – кот наплакал. Послужной список Хаймеса был плохим, но нельзя же на этом основании считать его преступником!
И уж во всяком случае, Хаймес никак не мог смазать дверь. Это сделал либо кто-то из домочадцев, либо человек посторонний, но тот, кто запросто вхож в «Литтл-Пэддокс».
Краддок в раздумье поглядел на лестницу, и вдруг ему стало интересно, что делала на чердаке Джулия. «Вообще-то чердак, – подумал он, – весьма неподходящее место для такой привереды. Зачем она туда полезла?»
Краддок быстро спустился на первый этаж. Вокруг не было ни души. Он открыл дверь, из которой вышла Джулия, и поднялся по узкой спиральной лестнице.
На чердаке стояли кованые сундуки, старые чемоданы, какая-то мебельная рухлядь… Стул со сломанной ножкой, разбитая фарфоровая лампа, разрозненные столовые сервизы. Краддок подошел к сундуку, открыл крышку. Одежда… Старомодные добротные женские платья. Наверно, их носили мисс Блэклок и ее покойная сестра.
Он заглянул в другой сундук. Шторы. Взял в руки кожаный портфель. Там хранились бумаги и письма. Старые письма, пожелтевшие от времени.
«Дорогая Шарлотта!
Вчера Белль чувствовала себя лучше и смогла отправиться на пикник. Рэнделл Гедлер тоже устроил себе выходной. С созданием предприятия в Эсвогеле все отлично. Льготные акции выше нормы».
Пропустив все остальное, инспектор посмотрел на подпись: «Твоя любящая сестра Летиция».
Он взял другое письмо.
«Милая Шарлотта!
Я хочу, чтобы ты хоть иногда общалась с людьми. Знаешь, ты все преувеличиваешь. На такие недостатки, как у тебя, люди вообще не обращают внимания. Ты напрасно считаешь это уродством».
Краддок вспомнил, что Белль Гедлер тоже упоминала про какое-то уродство Шарлотты Блэклок. Да, она сказала, что из-за этого Летиции пришлось бросить работу и ухаживать за сестрой. Письма дышали нежностью и любовью к несчастной калеке. Летиция пространно описывала свою повседневную жизнь, рассказывала подробности, которые, по ее мнению, могли заинтересовать сестру. И Шарлотта тщательно хранила ее письма. А вдруг среди них окажутся и старые фотографии?
Краддок внезапно разволновался. Что, если разгадка таится именно здесь? Может, в письмах есть нечто, о чем сама Летиция Блэклок давно позабыла? Ведь письма – это беспристрастная картина прошлого, в них может оказаться ключ к разгадке тайны. Вдруг ему удастся с их помощью напасть на след убийцы? И… найти фотографии Сони Гедлер, о которых не знает тот, кто вынул их из альбома?
Инспектор Краддок аккуратно сложил письма, закрыл чемоданчик и пошел вниз.
Стоявшая внизу Летиция Блэклок воззрилась на него в полном изумлении.
– Так это вы были на чердаке? А я слышала шаги и не понимала, кто…
– Мисс Блэклок, я нашел на чердаке письма. Вы писали их Шарлотте много лет назад. Можно их взять?
Мисс Блеклок даже побагровела от возмущения:
– Взять? Но зачем? Какой вам от этого прок?
– Там могут быть снимки Сони Гедлер или описание ее характера, какие-нибудь намеки, эпизоды, которые помогут следствию.
– Но это частная переписка, инспектор!
– Знаю.
– А впрочем, вы все равно заберете… Наверно, у вас есть соответствующие полномочия. А если и нет, вы легко их получите. Ладно, берите! Забирайте! Но о Соне там почти ничего нет. Она вышла замуж и уехала всего через два года после того, как я начала работать у Рэнделла Гедлера.
– А вдруг? – упрямо повторил Краддок. – Вдруг что-нибудь есть? Надо попробовать. Уверяю вас, опасность очень реальна.
– Знаю. – Летиция закусила губу. – Банни умерла оттого, что приняла таблетку, предназначавшуюся для меня. Следующей жертвой могут оказаться Патрик или Джулия, Филиппа или Мици, а ведь у них вся жизнь впереди. Они выпьют бокал вина, налитый для меня, или съедят шоколад, посланный мне в подарок. Да, забирайте письма! Прочтите их, а потом можете сжечь. Они представляли интерес лишь для меня и Шарлотты. Все давно кончено… ушло, кануло в Лету. Никто этого уже не помнит.