Знание-сила, 1997 № 02(836)
Шрифт:
Образ бежит по нервам, оказываясь их судьбой. Вот так у них происходит.
Пока не скажут — не чувствуют. Одна девочка, Маша, когда ей сказали, что она даун, пережила страшный катаклизм, из которого вышла с честью. Она сказала, что теперь дауны стали ей роднее. А так они не чувствуют своей особости. Они могут влюбиться в нормального человека.
У них нет проблемы самоидентификации; тотальность празднует себя на территории их жизни; живой трепет мифа.
Записал Виктор МИЗИАНО по публикации в «Художественном журнале», № 8
Марина Москвина, детский писатель
Когда директор российского представительства английского благотворительного фонда CAF Лена Янг предложила мне снять несколько фильмов о наших благотворительных организациях, я решила снять свой первый фильм об умственно отсталых людях.
Я выбрала общину «Вера и Свет». У меня была идея сначала, а пока я их никого не знала, взять с ними вместе и полететь на воздушном шаре. А потом спросить, у кого какие впечатления. Но тут был важен, конечно, тщательный отбор кандидатур. Лидеры общины — Миша Завалов, Ира Хазанова и Денис Рогачков — все посоветовали мне познакомиться с Сашей Нежным. Денис мне рассказывал о Саше Нежном истории, похожие на притчи, странствующие сюжеты о Серафиме Саровском, Чжу-анцзы или Франциске Асизском. Однажды Саша показал ему кассету — черную с золотыми буквами.
— Это моя любимая кассета, — сказал он. — Я ее часто слушаю.
— А что на ней записано? — спросил Денис.
— Ничего, — ответил Саша. Как-то община отправилась в Сокольники покататься на аттракционах. Они сели на карусели в лодку, лодка стала раскачиваться и подниматься.
На снимках — кадры из фильма
Все перепугались, но молчат. А Саша Нежный говорит:
— Я уж не так молод, чтобы кататься на каруселях..
С этими словами он снял с головы кепку и бросил вниз.
— Мужчина! — крикнул он. — Остановите аттракцион, я кепку уронил!
Когда я пригласила его лететь со мной на воздушном шаре, он радостно согласился. Тогда я еще не знала, что такие люди вообще не любят отрываться от земли. Мне рассказывали, что некоторых расшалившихся детей из общины можно утихомирить в один момент. Достаточно им сказать: «Щас подниму!» И они утихомириваются.
Да этим людям и не нужен воздушный шар! У них такой свежий взгляд на вещи. Для них все — яркое впечатление. Просто встреча общины где-нибудь в парке или на даче у них выливается в настоящий праздник, они о нем долго думают потом и вспоминают.
И наш оператор Игорь Смирнов был очень доволен, что не надо лететь на воздушном шаре. Он мне с самого начала сказал:
— Я с вами не полечу. Ты вообще соображаешь? У меня видеокамера стоит семьдесят тысяч баксов. А если корзина отвалится? Что будет с камерой? Я же не расплачусь!
...Когда мы ехали всей общиной на дачу, народ в электричке на нас как-то подозрительно косился, даже пальцами показывали. Обычное дело. Многих это ранит — и детей, и родителей.
— Смотри, как на нас смотрят — как на иностранных туристов.
ПИСЬМО
Анна Папина
А если учиться не на экзамене?
В одном из номеров вашего журнала Сергей Георгиевич Смирнов высказал идею: сдавая экзамен, студент должен доучиваться и переучиваться, пока не составит верное представление о предмете и не станет свободно оперировать всеми необходимыми понятиями. Всех друзей, которые учатся в других вузах, я люблю пугать рассказами об экзаменах и зачетах в Российском гуманитарном университете, которые длятся по многу дней, точнее, ночей (для большинства они заканчиваются после десяти вечера, а самые отчаянные остаются сдавать до полуночи). Слушатели обычно не верят, и я их понимаю: это надо испытать на себе. Так вот, эти ночные мероприятия имеют теоретическое обоснование, которое как две капли воды похоже на изложенную С. Смирновым модель «обучающего экзамена».
Пятерок на «обучающих» даже меньше, чем на обычных экзаменах, хотя, казалось бы, должно быть наоборот. Но сдать с первой попытки здесь не может практически никто.
Если добросовестный, но не фанатично преданный предмету студент после всех попыток сдает экзамен не на «отлично», это, по-моему, может значить одно из двух.
Первое: курс был прочитан бессвязно. Иначе добросовестный слушатель получил бы о связном материале связное понятие, а значит, и сдал бы без чрезмерных усилий.
Второе: преподаватель дает экзаменуемому заведомо непосильную задачу. Он целенаправленно отбирает фанатиков и никому другому «отлично» не поставит. По-моему, такой подход расточителен.
У «обучающего экзамена» есть еще одна интересная особенность, о которой никогда не говорят его теоретики. Если его сдают больше десяти человек, то перед аудиторией, где он происходит, неизбежно образуется очередь.
Я сдавала по этой системе несколько раз и могу засвидетельствовать: страх на «обучающем экзамене» гораздо сильнее, чем на обычном. Страх не за стипендию, не за оценки. Пугает сама перспектива оказаться за дверью. Ведь это значит снова попасть в очередь и, разумеется, в самый конец! Невозможно даже просто сохранять спокойствие, напряжение передается всем, независимо от того, кто сколько знает. Ожидание длится час за часом и совершенно изматывает.
Но если уж к традиционному экзамену необходима замена и непременно в виде «обучающего», то я предлагаю небольшое изменение. Почему бы не растянуть этот экзамен на все полугодие или хотя бы на последние два месяца? Можно равномерно распределить сдающих по этому сроку и проводить те же пять-шесть бесед с каждым, только не со всеми одновременно, а по одному. Пока кто-то сдает, остальным не надо изнемогать в очереди!
Такая система противоречит нынешним правилам ничуть не больше, чем ночные бдения: они и так достаточно показывают, что формальная сторона существует сама по себе — отдельно от настоящих экзаменов. Зато ученик будет работать ту же неделю и так же усиленно, только спокойнее, а значит, производительнее. И преподавателю не придется сидеть от зари до зари, можно будет без спешки убедиться, что каждый создал себе из первоначального хаоса систему в меру своих способностей. Если уж систему непременно надо создавать на месте и из хаоса...