Знание-сила, 2004 № 07 (925)
Шрифт:
Русский язык развивался не в направлении увеличения строгости, как языки европейские, а руководствуясь возможностью максимальной гибкости, стремлением не ограничить эмоциональность в грамматически правильно структурированных предложениях, а наоборот — всячески поощрить ее. Дихотомию «Точность против Широты» Алексей Паршин предложил рассматривать как параллель с принципом дополнительности в квантовой механике: увеличение одного может происходить только за счет уменьшения другого. И сегодня, в XXI веке, вдруг оказалось, что присущие русскому языку качества уникальны и чрезвычайно ценны! Более того, в сочетании с европейским стремлением к точности они порождают своего рода квантовую механику познания и созидания.
Сегодня большинство конференций и семинаров в Европе проводится по-английски. Но что характерно: многие наиболее эмоциональные дискуссии, которые затрагивают 1егга тсортка, идут на русском языке. Характерный пример: один из аспирантов М1Т, эмигрировавший из Венгрии, жаловался, что он страдает от того, что
Зададимся вопросом: что в науке сегодня важнее — логика или интуиция? Ответ: и то, и другое. В начале XXI века количество знаний перешло в новое качество, в котором строго логичный подход в познании невозможен хотя бы потому, что число непознанных областей множится с каждым днем. Зона неведомого с каждым днем расширяется, ибо с преумножением знаний ширится и граница с незнанием. На строго логичный подход ко всему, что необходимо познать или сотворить, и тем более на строгий анализ всех возможных возможностей ни жизни, ни всех мировых финансов не хватит. Американский подход, при котором надо быть на каждом этапе как можно более точным и каждая ошибка наказуема, является далеко не единственным. Европейский подход — проблема отдельная, и вообще это больше чем одна проблема ввиду множественности европейских стран, культур и языков; но уже тот факт, что европейские интеллектуалы тысячами уезжают в Америку, а также то, что для того чтобы ученая степень, полученная в любой европейской стране, ценилась в Европе, необходимо поработать в Штатах, — уже ответ, при котором все остальные не имеют значения. Русский подход, при котором к истине можно приближаться как бы в тумане, постепенно просветляя его, контролируемо фокусируя и расфокусируй Фотоаппарат Мысли, меняя высоту ее «полета», является не менее эффективным и значительно более гибким [Например, уже то, что в русском языке есть непереводимое на западные языки ключевое для понимания русской культуры понятие ПРАВДЫ как субъективной истины, несомненно, чрезвычайно полезно в науке - как методология познания и подход ко всему на свете. Ибо от правды к Истине можно прийти, но от вечной и объективной истины к субъективной правде — никогда. Русский занимается правдоискательством, в то время как человек Запада ищет истину, а это совсем не одно и то же. Русский метод познания по сравнению с американским — это примерно то же, что переход от квантовой механики к ньютонову детерминизму. В котором русский путь — своего рода квантовая механика познания — является намного более гибким, универсальным и прагматичным.].
Недавно от очень известного человека, не имеющего, казалось бы, ничего общего ни с русским языком, на котором он не говорит, ни с Россией, в которой он никогда не был, мы услышали: «Сегодня интеллигенция как класс имеется только в одной стране мира — в России, — и подумав, добавил: — и немножечко во Франции». Вдумаемся в эти слова: ведь они не могут не вдохновлять!
Русский язык может стать научным языком XXI века. А может быть, и языком интеллектуальной элиты мира вообще. Уважение к русскому языку, основанное на великой литературе прошлого, по-прежнему огромно. К этому следует присовокупить тот факт, что далеко не все (например, не Германия, не Испания, не Италия и не Франция) в восторге от доминирования английского языка. В русском языке есть изначально присущие ему качества, которые в других языках отсутствуют и которые сегодня востребованы на интеллектуальном рынке. Если в чем-то сегодня Россия является империей, то это империя культуры. Великой русской культуры, включая, разумеется, и язык. Можно ли использовать этот естественный потенциал для организации всемирного наступления русского языка? При поддержке государства, когерентных целенаправленных действиях правительства, президента, законодателей, большого и малого бизнеса и, разумеется, русскоязычных ученых во всех частях мира, бесспорно. Давайте будем пассионарны не на поле брани, а на поле мысли. Только притягательность русской культуры, достижения российской науки и технологий и использование русского языка как
Рафаил Нудельман
Как погибли неандертальцы
Несть числа научным загадкам, и вопрос:
«Как погибли неандертальцы?» — из того же неисчислимого числа. Неандертальцы, как известно, — это прямые предшественники современных людей, Гомо сапиенс, на территории Европы. Вообще-то гоминиды, как именуются в науке ближайшие предшественники человека, появились на европейском континенте очень давно. Испанские палеоантропологи, например, обнаружили их следы в пиренейских пещерах 800-тысячелетней давности, итальянские — примерно в то же время под Римом.
Однако непрерывную историю гоминидов в Европе пока не удается восстановить. Обнаруженные на данный момент окаменелости позволяют наметить только пунктир. Так, известно, что какие-то гоминиды существовали в Европе 500 — 400 тысяч лет назад. Но были они потомками тех, испанских и итальянских, или представляли какую-то другую линию — это науке не известно. Поэтому ученые из осторожности предпочитают выделять их в особую группу. Одни называют их «гейдельбергцами» (разумеется, не потому, что они кончали Гейдельбергский университет), другие именуют «архаическими Гомо сапиенс», третьи величают «европейскими Гомо эректус». («Гомо эректус», надо напомнить, — это та группа гоминидов, которая, по единодушному мнению всех палеоантропологов, первой, около 2 миллионов лет назад, покинула Восточную Африку, где возникла, и заселила всю Азию и дальше.)
Так вот, третью черточку этого «европейского палеоантропологического пунктира» составляют как раз упомянутые выше «европейские неандертальцы»: древние существа, племена которых населяли Европу, начиная с 200 — 100 тысяч лет назад, и исчезли — тут мнения расходятся — то ли 35, то ли 25 тысяч лет назад. Впрочем, когда бы они ни исчезли, и нижняя, и верхняя даты сходны в том отношении, что свидетельствуют о длительном (порядка десятка и более тысяч лет) периоде сосуществования европейских неандертальцев и современных Гомо сапиенс. Специалисты уверены, что первые племена современных Гомо сапиенс — те, кого они именуют общим словом «ориньякцы», — появились в Европе примерно 40 — 45 тысяч лет тому назад. И это сразу и резко ставит вопрос: в каком отношении находились эти две группы гоминидов?
Сцены из нехитрого быта древнего человека, организация которого, однако, требовола много времени и усилии.
Анатомия неандертальцев имела ряд черт, сближавших их с Гомо сапиенс: черепа их были достаточно большими, и мозг был достаточно развит; они пользовались орудиями труда и умели добывать огонь; у них существовала определенная социально-групповая организация и были даже зачатки символического мышления (об этом обычно заключают из характера погребений).
Означает ли это, что неандертальцы могли быть не просто хронологическими предшественниками современных людей в Европе, а их подлинными генетическими предками? Это соблазнительная конструкция. Она позволяет разом начертить длинную и непрерывную генеалогическую цепь — от Гомо эректус через архаичных европейцев к неандертальцам и от них — к современным ГЪмо сапиенс. Но теперь доказано, что неандертальцы генетически отличались от Гомо сапиенс.
Эти две группы не находились в отношении «предки-потомки». Они не были даже двоюродными братьями. Судя по всем данным, они даже не могли спариваться и давать гибриды, как считали кое-кто из ученых. Факты говорят о том, что неандертальцы представляли собой отдельную — и тупиковую — группу гоминидов. Не исключено, что они действительно были потомками Гомо эректус. Но и в таком случае они кончили так же, как все прочие Гомо эректус, в Азии ли, в Австралии или в Океании, — они вымерли вскоре после прихода племен Гомо сап иене. Тут, однако, возникает другой соблазн. Хронологическое наложение событий: исчезновение неандертальцев на фоне появления Гомо сапиенс — невольно подталкивает мысль на накатанный путь: «после этого — значит вследствие этого». Быть может, Гомо сапиенс были вольными или невольными виновниками гибели неандертальцев?
Такая гипотеза содержит определенное этическое неудобство, однако здравому научному смыслу она не противоречит. Ориньякцы были, несомненно, умнее и ловчее неандертальцев, и то, чего не могли добиться силой, наверняка могли взять хитростью и уменьем. Кроме того, у них были объективно более совершенные орудия и приемы охоты. Наконец, у них была объективно более высокая социальная организация. Они могли истребить неандертальцев просто физически или же медленно удушить их голодом, лишив источников пропитания. Разумеется, этот процесс не был одноразовым: речь все-таки шла о целом континенте, истребление (или вытеснение) должно было занять тысячелетия, но исход столкновения двух культур был предрешен с самого начала.