Знание-сила, 2004 № 09 (927)
Шрифт:
* 9 декабря 1926 года рейхсвер и РККА заключили договор о создании танковой школы в Казани, открывшейся весной 1929 года. "Моторизация... является одним из важнейших вопросов военного развития" — подчеркивал Сект. В июле того же года по личному распоряжению Сталина в страну были ввезены по три "больших трактора", изготовленных концерном Круппа и фирмой "Рейнметалл". На следующий год начались испытания "легких тракторов" тех же фирм. Опробовались здесь и советские танки "Т— 26", "Т—28", "Т—35" и "БТ". В работе казанской школы участвовали тридцать офицеров рейхсвера, в том числе идеолог "танковой войны" Хайнц Вильгельм Гудериан.
В те же годы немецкие офицеры активно участвовали в маневрах и военных шрах, проводившихся в СССР. Так, летом 1924 года ротмистр Мартин Фибиг (под Сталинградом он будет командовать седьмым авиакорпусом), облаченный в советский мундир, вместе с шестью коллегами посетил Военно-воздушную академию имени Н.Е. Жуковского и присутствовал при проведении военной игры, в которой Красная армия сражалась с Польшей и Румынией. Нелишне будет упомянуть, что летом 1927 года Иосиф Уншлихт признавался одному из немецких офицеров: что "нападение Польши и Румынии на Россию — вопрос не нескольких лет, а нескольких месяцев".
В Германии также проводились подобные игры. Чаще всего на них репетировали будущую войну с Польшей — поначалу неудачно. Так, в 1928 году подобная игра закончилась "блицпоражением" и потерей ряда немецких территорий. Было ясно, что без участия Красной армии Польшу пока не разбить. Начальник войскового управления (то есть Генштаба. — А.В.) и будущий военный министр Вернер фон Бломберг даже заручился в том же году категоричным обещанием наркома Ворошилова: "Я заявляю Вам не только от имени Красной армии, но и от имени правительства Советского Союза, что наша страна готова оказать всяческую помощь в случае нападения Польши на Германию".
Той же осенью под Киевом были проведены маневры, откровенно направленные против Польши. "Было бы непростительной ошибкой враждовать с этой армией" — признался Бломберг. По его мнению. Красная армия по своей выучке намного превосходила польское войско.
Десятого января 1929 года, вернувшись после тринадцатимесячного пребывания из Германии, Иероним Уборевич докладывал Ворошилову, что, по данным немецких агентов, польское командование разработало план нападения на Советский Союз. Главный удар нанесут 35 польских дивизий при поддержке 14 румынских дивизий.
В ноябре 1931 года Ворошилов откровенно дал понять одному из немецких генералов, что СССР, как и Германия, "не примирится с нынешними границами Польши". Наконец, 13 декабря 1931 года Сталин в беседе с немецким писателем Эмилем Людвигом подчеркнул: "Мы никогда не были гарантами Польши и никогда не будем ими так же, как Польша не была гарантом наших границ и не будет им".
Последние маневры рейхсвера Веймарской республики проходили с 19 по 22 сентября 1932 года в районе Франкфурта-на-Одере. В качестве гостей присутствовала делегация видных советских военных во главе с Тухачевским. Происходившее в те дни отчетливо предвещало события 1939 года. Даже командовали дивизиями Герд фон Рундштедт (в будущей войне с Польшей начальник штаба группы армий "Юг") и Федор фон Бок (во время Польской кампании он возглавит группу армий "Север").
Советские штабные офицеры регулярно ездили в Германию. Поначалу они маскировались, надевая иностранные мундиры, но потом визиты стали официальными. С 1925 по 1932 годы здесь побывали 189 советских офицеров; около половины из них участвовали в маневрах рейхсвера или обучались в немецких военных школах. Все они приезжали в Германию по личному разрешению Сталина. Последние четыре советских офицера посетили Германию в 1933 году.
Впоследствии многие из этих военачальников были репрессированы или покончили с собой под угрозой репрессии: Михаил Тухачевский, Иероним Уборевич, Виталий Примаков, Иона Якир, Александр Егоров, Роберт Эйдеман. Среди немногих уцелевших: будущие маршалы Семен Тимошенко и Кирилл Мерецков.
После разрыва отношений с РККА немецкие военные стали по-иному оценивать руководителей Красной армии. В их досье появились резкие отзывы. Например, вот как переменилось мнение о начальнике штаба РККА Александре Егорове, "маршале-врале", как характеризует его российский историк Борис Соколов.
* "Пожалуй, можно говорить о Егорове как об одной из самых крупных фигур в Красной армии; у своих соратников он пользуется большим авторитетом; выделяется обширными военными познаниями и здраво подходит к вопросам воспитания и подготовки кадров" (из досье 1933 года).
* "Сам по себе Егоров — человек средних способностей, поэтому от него нельзя ожидать чего-либо неординарного" (из досье 1936 года).
Особое внимание немецких военных привлекал Тухачевский. Вот отрывок из характеристики, составленной на него в мае 1928 года: "Самой крупной фигурой в Красной армии следует, пожалуй, признать начальника генерального штаба (точнее, штаба РККА. — А.В.) Тухачевского... На него можно возлагать большие надежды. Сейчас ему 33-34 года; бывший царский подпоручик гвардии; чрезвычайно честолюбив и умен. Общеизвестно, что он стал коммунистом лишь по карьерным соображениям. Полагают, что ему хватит смелости порвать с коммунистами, если это покажется целесообразным".
Далее автор характеристики, полковник Хильмар фон Митгельбергер, пробывший в СССР месяц, сообщал: "В случае переворота армия сыграет решающую роль". Бломберг, посетивший Липецк и Казань и участвовавший в маневрах под Киевом и Гомелем, также отмечал, что "хорошие отношения между рейхсвером и Красной армией сослужат добрую службу в случае переворота в Р.".
Не менее лестной была характеристика Иеронима Уборевича, составленная в 1934 году: "Чрезвычайно энергичный, честолюбивый человек, с ярко выраженными качествами лидера; обладает глубокими военными познаниями и практическим военным опытом; наделен ярко выраженными военными талантами и готов проявить их на самом высоком уровне. Это, пожалуй, самый способный и дельный офицер Красной армии".