Знание - сила, 2005 № 09 (939)
Шрифт:
У нас недавно лежала очень импульсивная девочка. Повздорила с родителями и у них на глазах попыталась броситься с 12-го этажа. Но в разговоре со мной девочка призналась: распахивая форточку, она совершенно трезво рассудила, что ее тело туда не пролезет. И действительно не пролезло. Да тут еще родители подоспели, оттащили, запричитали, сразу стали ласковыми, предупредительными.
Все бы хорошо, но поскольку любой самоубийца находится в аффектированном состоянии, в его расчеты часто вкрадывается либо ошибка, либо случайность. Тогда попытка действительно заканчивается смертью, которой он вовсе не желал.
И все-таки среди наших пациентов
Остановить монологического самоубийцу очень трудно, но можно. Обычно перед уходом он совершает некоторые характерные действия. Приводит в порядок дела, возвращает долги, пишет завещание, прощается с друзьями. Идет подготовка. Но действия, предполагающие подведение итога, нельзя сделать тайно. Чтобы разгадать намерения человека, надо относиться друг к другу со вниманием, которого хочет каждый.
— Предположим, я заметил в чьем- то поведении нечто настораживающее. Как понять, что он находится на грани, и что надо делать?
— Напомню, мы говорим о человеке психически здоровом. Его подавленность и тоска сразу обратят на себя внимание. Он будет искать в вас сочувствия и поддержки. И если собеседник, пусть даже в шутливой форме, но с грустью изъявил желание повеситься, не делайте вид, что вы этого не услышали, не спешите комкать разговор. Наоборот, его надо разговорить.
Пусть болтает, пусть изливает душу. А вы в ответ: «Знаешь, друг, у меня тоже море неприятностей. Я тоже иногда думаю, что больше гадостей, чем у меня, нет ни у кого. Думаю, тебе надо обратиться к специалистам. И ие бойся. Тебя не будут вязать и колоть нейролептики. Тебя не поставят иа учет. Сначала они разберутся, почему и как это все произошло, а потом подумают, как изменить твою жизнь к лучшему». И направьте его к нам. Пусть позвонит по телефону 471-21- 63. Или дайте номер телефона службы доверия. Когда я общаюсь с журналистами, всегда прошу его опубликовать: 205-05-50. Это не реклама, потому что служба государственная. Там работают профессионалы и консультируют в любое время суток бесплатно.
— А стоит ли тратить силы, чтобы образумить самоубийцу? Ну, остановят его один раз. Но через какое-то время случится новая неприятность, и он опять спасует. Зачем ему мучиться?
— Спасует? Так обычно говорят о слабовольных трусах, а чтобы залезть в петлю, нужна изрядная сила духа. Все люди проходят через ситуацию, в которой им невыносимо жить. Одни это пережили, другие ушли или пытались уйти. Первые сказали: чтобы жить, требуется мужество. Вторые — чтобы не убить себя, требуется трусость. Кто же прав? И те, и другие!
У нас лечится 600-700 человек в год. Все они рассказывают, что совершали суицид в особом состоянии психалгии - невыносимой душевной боли. Душевная боль для человека — самая тяжелая. Неизбывная тяжесть в груди, безысходность, полное отчаяние. Это не психическое заболевание. Это психологическое переживание. Сначала часто ее заглушают физической болью
И когда человек говорит, что его суицид был правильным, я искренне соглашаюсь. Я же не был в его шкуре. Я не мог видеть и пережить то, что видел и пережил он. Моя задача, чтобы он больше этого не повторил. Нам вместе надо понять, как и зачем жить дальше. Нам надо научиться выходить из безвыходных ситуаций. Ведь каждый думающий, что жить не стоит, на самом деле сожалеет, что он жить не может. Он уходит не потому, что не хочет ничего другого. Это его выбор в сложившейся ситуации. Но выбор может быть иным. Можно и жить, и радоваться, и любить, и быть любимым, и быть нужным, и счастливым, и даже великим. Почему нет?
— Человек становится вашим пациентом уже после того, как принял решение и попытался его исполнить. Не поздно ли с ним работать?
— Пока жив, ничего не поздно. Вопрос лишь в развитости суицидологической службы. Айна Григорьевна в доперестроечные времена сумела построить мощную структуру. В Москве работало 11 кабинетов социальнопсихологической помощи. В 1981 году открылось наше отделение — первое и пока единственное в стране место, где пациенты с диагнозами «расстройство приспособительных реакций» или «ситуационные депрессивные расстройства» лечатся стационарно и не на территории психиатрического учреждения. До перестройки с нами сотрудничали даже социальные работники и юристы. Зачем?
Одна из наших пациенток была студенткой театрального училища, а для прописки работала на заводе «Серп и молот». И случилось так, что за день до получения постоянной столичной прописки, начальник цеха обвинил ее в прогуле. У девушки была справка о том, что она сдавала сессию. Но ее все равно уволили и прописки, естественно, не дали. Тогда в борьбе за мечту девушка попыталась себя убить.
Так вот, Айна Григорьевна добилась от руководства завода, что пациентку восстановили на работе и прописали в Москве. Вскоре она окончила учебу и сейчас благополучно работает по специальности.
— Сегодня, когда жизнь стала жестче, вы утратили былой размах?
— Сегодня таких ситуаций не случается. Каждый волен жить и учиться где угодно. Жизнь, конечно, стала жестче и сложнее. Для профилактики суицидов необходима разветвленная сеть кабинетов социально-психологической помощи за пределами психиатрических учреждений. И надо, чтобы они работали круглосуточно. А это означает, что нужен большой штат врачей, психологов, социальных работников.
— Но ничего этого нет и вряд ли появится в ближайшие годы.
— Вы ждете от меня жалоб? Не ждите. Я верю своему папе, который говорил так: «Вот ты спускаешься в метро. Там шум, теснота, духота — Ад! Хочется выйти, но некуда. И вдруг дверь с надписью „выхода нет“. А кто проверял, что выхода нет? Я всегда толкал такие двери и всегда через них выходил на поверхность». Из каждого подземелья, из любой безвыходной ситуации выход есть. Надо только найти и толкнуть дверь. А за ней свет, воздух. Жизнь!
ПОНЕМНОГУ О МНОГОМ