Знать и помнить
Шрифт:
В лагеря военнопленных французов, англичан, бельгийцев присылались машины с красным крестом. Когда шли русские военнопленные, они кидали им хлеб, папиросы и т. д. Немцы стреляли в русских и не стреляли в западных граждан, так как русские были брошены и прокляты. Не имея связи с домом, опухшие от голода, раненые, больные, раздавленные всей машиной войны и разлукой с Родиной, они не всегда разгадывали цели спецработ, спецкоманд и их агентов, которые вербовали якобы вовсе не в РОЛ ("Российскую освободительную армию" Власова), а просто на работы, где будут лучше кормить и вместо деревянных колодок дадут башмаки, а может
Записавшись в команду на спецработы, шли к хозяину.
Военнопленный поправлялся, наедался, переставал пухнуть от голода и работал, и уже надеялся жить. Через некоторое время их стали освобождать от конвоя, если сменят форму военнопленных на форму РОА. И тут же агенты говорили:
"Бери форму. Может, перебежишь к своим". Тем, кто не брал форму, грозили и отправляли обратно в лагерь, где была вонь, вши, грязь и смерть. Под нажимом и в надежде перебежать к своим многие надевали форму РОА. Они еще не стреляли, они еще не знали, куда поведет эта дорога! Такие команды кормили, одевали, водили на спецработы, заставляли мыться и бриться, и маршировать. Через два-три месяца их выстраивали и предлагали вступить в РОА. Кто отказывался - расстреливали перед строем. И опять была мысль: будучи в РОА, перебежать к своим.
Но немцы не дураки и ставили власовцев туда, где они сначала "обстреливались" под прикрытием немцев. А когда уже власовцы были в боях, у них оставалась одна веревочка. Это уже были полные предатели, жестокие враги, загнанные звери.
Вот судьба миллионов, о которых нет вестей. Мужество и стойкость одних, поверженность и крах иных - все было смешано Сталиным в единое понятие: "пленный - враг".
И если бы он был мудр, он бы знал и понимал, что миллионы людей в плену - это защитники Родины и честнейшие люди. А изменников всегда хватало, и всегда они будут - и в войну, и в мирное время.
Я думаю, что еще будет эта тема по достоинству раскрыта. И никакой тут "туманной деликатности" нет. Были предатели, были слабые, были обманутые и завлеченные, были затравленные, были преступники. Но большая часть военнопленных - это тоже наше мужество и богатство. Они были надеждой и опорой остальных. Они страдали из-за неразумной политики вождя, из-за тех "полководцев", чьи имена - бравада побед.
Спасибо Вам за каплю света. Вы, наверное, не решаетесь на большее. Ну что ж, время придет - другие об этом напишут.
29 мая 1987 г.
Виктор Харченко, литератор,
40 лет, пос. Редкино
Калининской обл.
ОНИ УЖЕ ВСЕ СКАЗАЛИ
Мне было пять лет, когда умер Сталин. Помню черный тарелочный репродуктор на столбе, траурную музыку, голос Левитана над улочкой сахалинского городка Макарова. Светило скупое приморское солнце, и странно - этот репродуктор казался мне отражением солнца, черным отражением, прибитым к столбу. Мне казалось, сам мертвый Сталин воплотился в этот репродуктор. Я тогда не знал, что Сталина при жизни сравнивали с солнцем. Это было в духе тогдашней поэзии. Я же увидел черное отражение. И до сих пор при имени Сталина вижу этот столб и черный блин репродуктора.
Уже лет в тринадцать я "познакомился" с лагерной жизнью. Я рыбачил на нашей речке Побединке, ловил усачей и мальму, а рядом с речкой стоял лагерь, жилая зона.
Лагерь был заброшенный. Друзья-мальчишки решили, что это подарок,
Обитателей лагеря мы знали. Они строили железнодорожную ветку Победино - Онор. Приезжали в Победино с праздничными концертами. Выглядели обычно нормальные мужики, только под охраной с овчарками. Помню моложавенького усатого дядечку-зэка, что разоблачал Черчилля на поселковой клубной сцене: "У него костюм в полоску, и вообще он парень в доску! Где они такого подчепили!"
Неуважения к зэкам, страха перед ними мы не испытывали. Была жалость, внушенная нашими родителями, которые понимали, что сидели многие зазря. Да и мало отличались зэки от наших отцов и старших братьев, шедших по указу о "колосках" в гиблые сталинские лагеря.
Моя жизнь была в общем-то благополучна. Я жил среди народа, который знал правду. Но и "сталинистов" продолжал встречать. Женился - и со стороны жены у меня появилась родственница. Убеждения у нее были четкие: Сталин выиграл войну, любил народ, снижал цены, жили при нем хорошо. А между тем отец этой родственницы, генерал, был репрессирован при Сталине... Учась в школе, она носила отцу передачи. Но что интересно - не могла вспомнить поселка, в котором стояла тюрьма.
– Где-то на Востоке... Не помню...
И меня поражала ее забывчивость, инфантилизм, непростительный в зрелые годы.
– Есенина мы не читали, он был запрещен. Мы и не читали...
– Но как можно жить без Есенина?
– удивлялся я.
– А Сталина мы уважали и боялись. Даже папенька его уважал.
– Сталин же людей уничтожал!
– А людей надо уничтожать - отрезала моя родственница. Это она уже обдумала.
Так стоит ли спорить с этими людьми? Да и всерьез их нельзя воспринимать. Потому что программа и "сталинистов", и "неосталинистов" одна: людей надо уничтожать!
Их никогда не интересовала жизнь нашего многострадального народа, его история, культура, будущее. "Сталинисты" существуют по каким-то своим, нечеловеческим законам. Даже в демократическом обществе я бы не давал им слова. Они уже все сказали.
29 мая 1987г.
К. М. Соломкин, капитан запаса,
г. Волгоград
ПОЧЕМУ МЫ ОТСТУПАЛИ
Ваше убеждение - "летнее отступление 1942 года не было неизбежным" нас не убежлает. Будучи участником того самого отступления из-под Харькова к Сталинграду, сообщу Вам уже не по секрету - у нас на роту была одна винтовка и несколько гранат. Аналогично было и в других частях стрелковых дивизий. Имеющиеся танки оказались без горючего и боеприпасов. Артиллерия - то же самое. В то время наши военные заводы перебазировались на Урал и в Сибирь и не могли в полной мере обеспечить армию всеми видами вооружения. Промышленность стала обеспечивать армию вооружением только к концу 1942 года, то есть к началу контрнаступления под Сталинградом.