Знатная плутовка
Шрифт:
– Возможно, мой друг. Возможно…
Он заставил себя еще не менее часа просидеть в компании офицеров, но в его голове уже зрел свой план. Меморандум необходимо похитить. И как можно скорее. Правда, до даты отплытия оставалось около месяца. Если повезет и меморандум окажется у него в руках, то он целый месяц будет носить в кармане свой смертный приговор. Но и откладывать нельзя. Сегодня он знает, где лежит бумага. А кто знает, где она будет завтра?
28
Кристофер не спал всю ночь, но не пришел ни к какому определенному решению.
Самым естественным шагом было бы привлечь Хиггинса. И не только из-за его безусловной преданности Соединенным Штатам. Кристоферу было известно, что на флот Хиггинс был отправлен взамен каторги. А осужден он был именно за подделку документов. Так что в его лице Кристофер располагал необходимым специалистом.
Кристофер предпочитал держать свои намерения в секрете от Хиггинса ради его же безопасности. Хотя ему казалось, что старший товарищ давно догадался об истинной цели их приезда в Англию. Кроме того, Хиггинс был единственным, кому Кристофер полностью доверял. Поэтому у него не оставалось иного выбора. Хиггинса придется посвятить в план операции. Кристофер хотел было сделать это немедленно, но после некоторых колебаний решил отложить разговор. Может быть, время подскажет иной выход. А если нет, то он обо всем расскажет Хиггинсу в последний момент.
В результате разговор с Хиггинсом вылился в поверхностный обмен репликами. Но тот всегда подмечал перемены в настроении Кристофера. Вот и теперь он решился спросить:
– Начинает штормить, капитан? Кристофер сердито нахмурился.
– Нет, ничего особенного. Поговорим позднее. Сейчас я отправляюсь к деду. Он, наверное, уже знает, что я вернулся в город. А ты можешь быть свободен. До полуночи я не вернусь.
Кристофер появился на Кевендиш-сквер задолго до того часа, когда начинается приемы. Саймон и Николь еще завтракали, а Регина и миссис Иглстон вообще еще не появлялись из своих комнат.
Саймон был рад его видеть и с удовлетворением отметил перемены к лучшему в его внешности. Он собирался распорядиться, чтобы принесли еще один прибор для завтрака, но Кристофер остановил его:
– Не стоит беспокоиться. Я уже поел. Хотя от чашечки черного кофе не откажусь.
Николь делала вид, будто не замечает Кристофера. Казалось, все ее внимание сосредоточено на яичнице с ветчиной. Вчера она спасла его от виселицы, а он отнесся к этому с обычной иронией. Нет, она решительно не желает иметь ничего общего
Кристофер также делал вид, будто не обращает на нее внимания. Но от него не укрылось напряженное выражение ее лица. Ему нередко приходилось видеть, как юнга Ник хмурился и поджимал губы. Впрочем, это знакомое выражение было единственным, что напоминало о Нике.
Она так старательно притворялась, будто его и вовсе нет за столом, что Кристоферу вдруг захотелось схватить ее и сжать в своих объятиях. Пусть она почувствует, что он здесь, рядом!
Саймон что-то говорил, но Кристофер его почти не слышал. А старик с удовлетворением отметил про себя: молодых людей явно влечет друг к другу, это ясно, как божий день. Но ясно и то, что их обоих обуревают противоречивые чувства, которые мешают им открыться друг другу. Он, человек опытный, должен им помочь…
Но стоило этой мысли прийти в голову Саймона, как он с негодованием ее отбросил. Нет, пускай молодые люди решают сами, без его вмешательства. Однако не вызывает сомнения, что Регина была права. Кристофер и Николь должны пожениться. Роберт здесь лишний.
Кристофер вдруг почувствовал, что слушает деда вполслуха, и извиняющимся тоном произнес:
– Прошу меня простить. Я, кажется, немного задумался и не расслышал.
В глазах Саймона мелькнул озорной огонек, мало соответствовавший тому строгому тону, которым он рявкнул:
– Так будь внимательнее! Я спросил, не собираешься ли ты присоединиться к нам в Брайтоне. Мы отправляемся туда в понедельник и в Лондон, вероятно, не возвратимся до весны. – Видя изумление внука, Саймон пояснил:
– Я обычно провожу в Брайтоне несколько месяцев, а по окончании сезона перебираюсь на зиму в Беддингтон Конер, полагая, что едва ли когда-нибудь выберусь оттуда. Но наступает весна, меня снова тянет в Лондон, и в конце концов я снова оказываюсь на Кевендиш-сквер. Это нескончаемая круговерть. Когда-нибудь ты почувствуешь это на себе.
Кристофер лишь вежливо улыбнулся. Он обдумывал новую информацию.
С недавних пор коронованные особы облюбовали Брайтон в качестве курорта. В результате прибрежное захолустье враз превратилось в место паломничества лондонского света. А Брайтон, отметил по себя Кристофер, находился лишь в нескольких милях от деревушки Роттингдин, где ему предстояла встреча с американским кораблем и где он уже облюбовал себе домик. Словно рассуждая вслух, Кристофер заговорил:
– В последнее время я жил в тех местах. Там у меня снят дом. Пожалуй, там я и поселюсь, а в город буду наведываться каждый день.
– Что за глупость! Я понимаю твое стремление уединиться в Лондоне, но, Кристофер, жить в лачуге и проделывать ежедневно несколько миль до города и обратно, когда ты можешь обосноваться в Брайтоне со всеми удобствами!.. Я-то надеялся, что хоть эти месяцы ты проведешь вместе со мной.
Кристофер был тронут, однако ответил твердо:
– Благодарю за приглашение, дедушка. Но я предпочту, как и прежде, жить самостоятельно. А у вас я могу иной раз и заночевать. Это вас устроит?
Не этого ожидал Саймон, но спорить не стал. Уткнувшись в «Лондон Тайме», он сердито пробормотал что-то о молодежи, которая совсем утратила почтение к старшим. Кристофер остался непреклонен.