Знай, что играешь с огнем

Фернандес Анхелика

– Знаешь, – сказала она доверительно. – Если ты будешь пытаться чуть больше понять окружающих, я… попытаюсь ненавидеть тебя меньше.

Прем фыркнул.

– Попробую.

Каджол решила сделать то, о чем раньше и не подумала бы. То, о чем она клялась не совершать.

Но старые ошибки должны быть стерты, давая им право вступить в новую жизнь.

– Ты поцелуй меня, пожалуйста –тихо попросила Каджол, приподняв к нему навстречу лицо и приоткрывая рот.

Его глаза стали огромными. Она падала в них, тонула в них. Ее сердце колотилось прямо в его ладонь. Его губы впились в ее рот со страстной жадностью, которую он не мог, да и не желал больше сдерживать. Он услышал ее сдавленный стон, и это только взбудоражило его еще больше.

Его пыл, его натиск ошеломил и ее. Он причинил ей боль; но она готова была терпеть ее бесконечно.

– Нет, подожди, нужно в отель –покачал головой Прем, отрываясь от нее –Тут несколько шагов.

Он понес свою драгоценную ношу к большому зданию с огромными окнами, украшенными цветами и лампадами.

– Машина –прошептала Каджол, теснее прижимаясь к нему.

Затуманенным страстью взглядом он посмотрел на нее, прежде чем отмахнуться:

– Ну и черт с ней!

Она не помнила, как они вошли, как взяли у удивленных администраторов ключи, как оказались в роскошной спальне на втором этаже. Только его запах и учащенное сердцебиение отдавались внутри нее.

Отпустив ее на секунду, а затем снова привлекая к своему сильному торсу, Прем впился в ее губы страстным поцелуем, руша окончательно все барьеры. Каджол машинально обвила его шею руками, притягивая ближе и отвечая на его ласки.

Поцелуй, не украденный, не успокаивающий, а самый настоящий, первый настоящий, послужил печатью, утверждающей договор двух сердец. Наконец-то можно было любить открыто, без оглядки, не спеша и в полную мощь. И все-таки Прем жадно впитывал в себя каждую крупицу взаимности, как человек, долго бродивший по пустыне, отчаянно глотает воду не в силах насытиться ею.

– Прем, как же так? –выдохнула Каджол, когда он медленно и томительно избавил ее от одежды, а она нерешительно скинула пиджак с его плеч и расстегнула несколько пуговиц. Горячее дыхание опалило ее щеку:

– Не бойся меня. Я всегда буду с тобой.

Эти слова заставили ее внутренне содрогнуться. Всегда. Всецело. И душой и телом. Это то, о чем она мечтала?

Сорвав с себя последние детали одежды, через несколько минут они уже лежали обнаженные в постели, продолжая ненасытно целоваться.

– Самая красивая на всем белом свете…

Сказал или подумал? Наверное, всё же сказал – она вскинула на него потемневший взгляд, робко улыбнулась комплименту, прозвучавшему несравнимо громко в тишине спальной, перебившему бешеный стук сердец. Он хотел позвать ее, поманить к себе ближе, но руки оказались быстрее слов, уверенней голоса. Они начали исследовать ее тело, гладить и дарить незабываемое блаженство.

Каджол застонала, и спустя секунду они слились в потоке любви, отдаваясь друг друга полностью и всецело.

Дождь стал свидетелем того, как бесстыжие ласки переходили в нечто большее, а непонятный шепот превращался в громкие стоны.

Жаркие объятия, пьянящие поцелуи и отблески догорающих свечей, отражающиеся в ее глазах. Только сейчас, только так, больше не лгать и не бояться, не прятаться, а любить, любить, любить…

Прем несколько раз моргнул, неохотно прощаясь с прекрасным видением. Пожалуй, он мог бы остаться там навечно.

Утро уже давно вступило в свои права, напоминая яркими солнечными лучами, упрямо пробивающимися в комнату через неплотно задернутые шторы, что не время сейчас валяться в постели, что давно пора вставать. Но ведь бывают исключения…

Плечо затекло, придавленное чем-то. Мужчина слегка повернул голову и едва не задохнулся, увидев прямо перед собой темноволосую женскую головку.

Так значит…

До конца не веря своему счастью, свободной рукой аккуратно, чтобы не потревожить покой дивной феи, он убрал спутанные локоны с милого личика. Бедная… Устала… Зато принадлежит только ему! Захотелось сжать ее в объятиях до хруста, но пришлось взять себя в руки. Пусть отдохнет.

Выходит, утренний сон - это не очередная фантазия, а всего лишь жалкие обрывки прошлой ночи, не способные отразить и сотой доли действительности! Счастье, больше похожее на восторг, охватило Према. Не сдержавшись, он ласково провел по щеке любимой и тут же в испуге замер, решив, что все же разбудил ее, стоило красавице что-то неразборчиво пробормотать. Но она даже не разомкнула век, устраиваясь поудобнее на мужской груди. Прем непроизвольно задержал дыхание, когда маленькая ручка совершенно естественно устроилась там, где билось его взволнованное сердце, – даже во сне эта женщина оставалась поразительно меткой.

– Проснулась?

Бархатный голос раздался у самого ушка, заставляя прелестницу вспыхнуть пуще прежнего.

Господи! Ей не приснилось всё это – охватившая сердце ревность, отчаянье, придавшее небывалой смелости, споры, изматывающие душу, утонувшие в поцелуях, затем горячие объятья, шальной шепот и вспышка мимолетной боли, зачеркнутая ярким, как утреннее солнце, наслаждением. Тогда всё казалось таким правильным, невероятно правильным! Отчего же сейчас немного стыдно и… страшно? Страшно открыть глаза пошире, страшно встретиться с ним взглядом, страшно… невероятно, но… неужто страшно принять столько счастья?!

Каджол неуверенно потянула на себя простыню, закрываясь до самого подбородка. Томительно и сладко. Она и не представить не могла, насколько это чудесно. Насколько это ярко и впечатляюще.

– Эта была самая прекрасная ночь в моей жизни –улыбнулся Прем, вставая и накидывая на себя лежащий рядом халат –Пойду приму душ.

Когда он ушел, Каджол выбралась из постели и, найдя в чемодане, купальное полотенце и легкую ночную сорочку, которую сразу же надела, задумалась о том, поступила ли она правильно, отдавшись ему и сердцем и душой.