Знают только горы
Шрифт:
В голову сразу пришла мысль о Гнёзде. Служба внутренней безопасности докладывала о странных происшествиях, случающихся там в последнее время с завидным постоянством. Но никаких выводов пока сделано не было из-за незначительности всех случаев. Появилось несколько новых скупщиков минералов? Так никто не запрещает горнякам торговать с другими странами. Главное, чтобы налоги в казну государства текли непрерывной струйкой. Замечено непонятное движение возле тоннелей? Возможно, кто-то присматривает место для нового постоялого
Ранхус мысленно ругал себя за невнимательность и некоторое попустительство к делам Гнёзда. А ведь ещё дед предупреждал его, что нельзя упускать из рук нити управления этой территорией. Уйдут, как пришли. Закроют тоннели, и поминай, как звали. Может, дело к этому и идёт? Роют себе потихоньку новые проходы в сторону Навакра. Теперь-то средства позволяют, когда подводы с рудой и минералами сплошным потоком идут на продажу во все стороны света. В тот же Навакр, только кружным путём.
Но, причём тут Лангай?
Ранхус понял, что загнал себя этими размышлениями в тупик, а к причине воодушевлённого поведения посла так и не приблизился.
— Джент Юсташ-Кин, давайте отбросим дипломатию, и вы мне прямо скажете, какая надобность заставила вас… — Ранхусу очень хотелось сказать: "Кривляться передо мной", но этим бы он нанёс непоправимый ущерб отношениям с Лангаем, так как оскорбить посла, значило оскорбить самого раджу. Пришлось сказать не то, что хотелось: — Заставила вас проявить столь душевное отношение к моей персоне?
По какой причине лангайцы считали себя высшей расой, избранным народом, не знал никто во всём мире, но давно смирились с их высокомерным поведением и не обращали на это внимания. Почти не обращали внимания. Смотрят со снисходительным превосходством? Так они и друг на друга так смотрят, даже на собственного раджу. Эмоций не показывают? Сила традиций и воспитания. Наоборот, когда на лице лангайца улыбка появляется — страшно становится: чего это вдруг? Вот правитель Лигра и решил не ходить кругами да рядами, а выяснить всё без обиняков.
— Ваша помощь, Светлоликий владыка, — расплылся в слащавой улыбке посол.
Ранхус сумел удержать на лице невозмутимое выражение, и даже чуть склонил голову, как бы соглашаясь. Но новая волна беспорядочных мыслей затопила его голову.
Когда и какую помощь он оказал Лангаю? Не было никакой помощи! Или кто-то это сделал за его спиной? Вообще, какая помощь вдруг понадобилась всесильному радже? Чего он не знает в собственном государстве?
Юсташ-Кин так и не удосужился что-либо прояснить королю Лигра, ещё раз десять поблагодарил неизвестно за что Светлоликого владыку, и удалился восвояси, не стирая с лица дурной улыбки.
— Ничего не понимаю… — буркнул Ранхус и пригубил бокал с вином. Он только собрался вызвать секретаря для разъяснения
— Я на пару минут, — чуть виноватым, но уверенным тоном сообщила женщина, стараясь не смотреть на Ранхуса.
Мужчину это обидело. Да, он виноват перед ней. Не сдержал данного слова. Но, он — человек, просто человек. Значит, имеет такие же пороки и слабости, как и другие люди. Разве можно за это наказывать столь жестоко? И не смотреть, вот так, демонстративно отводя глаза и чуть ли не отворачиваясь.
— Оставьте нас! — слуги, с поклоном, покинули трапезный зал. Ранхус встал и приблизился к гостье. — Ксора, — он попытался обнять её, но женщина ловко увернулась. Больше попыток не было. Поймать бывшую возлюбленную в объятия было невозможно, если она того не желала. Проверено не однократно. — Ты жестока! Ты столько лет не приходила.
— Приходила. К дочери. Часто, — односложно и совершенно безэмоционально произнесла гостья.
— А я, значит, до сих пор не прощён? — с небольшим нажимом поинтересовался Ранхус.
— Прощён, — тон Ксоры остался прежним.
— Тогда, почему ты так холодна? — горечь в голосе короля была сравнима с мольбой.
Она, наконец, подняла на него глаза.
— Ты забыл, кто я? — голос женщины чуть потеплел, а взгляд ласкал, как когда-то, очень давно, но всё равно надежды никакой не сулил.
— Нет, — сдался Ранхус. Повернуть разговор в нужное ему русло не вышло. Собственно, никогда не получалось. Ксора всегда была честна и прямолинейна, в отличие от прочих женщин, которые говорят: "Нет!", а думают: "Может быть". — Прости. Какое у тебя дело?
— Я пришла за ней. Она уже готова, — взгляд женщины соскользнул с лица Ранхуса и замер на вазоне с цветами.
— Что? Уже?! — король знал, что такое время настанет, но никак не предполагал, что оно придёт так скоро. Ранхус был готов на самые безумные поступки, ради того, чтобы дочь… любимая дочь, осталась с ним. Но, это было невозможно. Это он тоже знал всегда. — И… куда ты её поведёшь?
— В Лангай.
Ранхус заскрипел зубами от собственного бессилия. Король, властитель государства, вершитель чужих судеб! Не в праве что-то запретить этой женщине и её дочери… своей дочери. Таков договор.
— Так вот о какой помощи твердил мне посол, — усмехнулся он невесело, — а я себе чего только не напридумывал! Ты её заберёшь прямо сейчас?
— Нет, через два месяца, что нужны на дорогу в Лангай. И, Ранхус, прошу, не пытайся вмешиваться в её судьбу. Ты здесь не властен.
Она ушла также стремительно, как и появилась.