Зной пустыни
Шрифт:
— Где он? — спросила Лиз, не зная, хочет ли услышать ответ.
— Я связал его и оставил в пустыне, — усмехнулся Алан. — Не беспокойся, он освободится через несколько часов. Только вот как он голышом пойдет в город? Он получит солнечные ожоги в не совсем обычных местах.
Лиз невольно улыбнулась и вдруг увидела в глазах Алана такую любовь, что ей стало жарко.
Он привлек ее к себе и нежно обнял. Мир сузился до размеров комнаты, где они находились. Новый поцелуй был обещанием чего-то большего и значительного,
— Я люблю тебя, Алан Долгая Охота, — сказала Лиз, мягко отталкивая его. — Всегда любила и буду любить, пока жива. Но я совершенно не знаю человека, который стоит передо мной. И Бог свидетель, я тоже не позволяла тебе узнать меня.
— Мы наделали массу глупостей, да? — Алан поцеловал ее в лоб и усадил на диван. — Итак, с чего начнем?
— Начнем с Рахиль Кенторович.
И она рассказывала ему о своем детстве, избавляясь от покровов, которыми защищала себя многие годы, пока не обнажила перед любимым душу и сердце. Говоря о последнем свидании с матерью, Лиз заплакала.
— Вот так, злясь на отца и краснея за свое происхождение, я всю жизнь пряталась от себя. Когда ты сделал мне предложение, я должна была сказать правду, но не могла. Мне казалось, ты навсегда отвернешься от своей Лиз Кент.
Алан нежно сжал ее руку.
— Ты не представляешь, как я был взволнован в ту ночь. Мне пришлось собрать все мужество, чтобы сделать тебе предложение, и решил, что твой отказ связан с тем, что я индеец.
Лиз коротко рассмеялась.
— По этой причине ты и не знакомил меня со своими родственниками?
— Частично да.
— Что еще?
Алан криво усмехнулся.
— Мать с предубеждением относится к белым, и тебе сразу бы дали это почувствовать.
— А я вообразила, что ты хочешь скрыть от меня часть своей жизни, и не пускала тебя в свою. Я думала, ты гордишься тем, что принадлежишь к племени апачей, а я стыдилась своего происхождения.
— Горжусь? Мой отец превратился в алкоголика, дома ничего не было. Когда мы стали бедными, это показалось нам сказочный богатством. Всем, что у нас есть сейчас, мы обязаны только тебе.
Лиз встала с дивана и подошла к окну. Так вот зачем явился Алан. Он решил ее отблагодарить.
— Что случилось? — забеспокоился Алан.
— Ты мне ничего не должен. Мне не нужна твоя благодарность.
— А что тебе нужно?
Она чуть было не ответила: «Спасибо тебе за помощь, теперь можешь возвращаться к Целии».
— Мне нужна твоя любовь, — искренне сказала она.
Алан взял ее на руки и понес в спальню.
— Моя любовь с тобой. Отныне и навсегда. Как мне не хватало ее все это время…
— Так чего
— Боже, как я люблю тебя, — шептал он, снимая с нее пеньюар и лаская огненными прикосновениями ее щеки, плечи, грудь.
Час спустя, выходя из душа, Лиз знала, что во дворике ее ждет Алан. Отныне и навсегда.
— Завтрак готов, — крикнул он.
— Иду.
Утром Алану принесли из камеры хранения его сумку, и к приходу Лиз он уже переоделся в брюки и хлопчатобумажную рубашку. От свирепого воина не осталось и следа, но Лиз уже убедилась, на что способен ее возлюбленный.
Пока Алан разливал кофе, Лиз, блаженно щурясь, наслаждалась красотой весеннего утра.
— Не верится, что все кончилось.
— И правильно. Все только начинается. Давай пойдем в банк и заберем деньги, которые украл Мейсон.
— Теперь, когда мы вместе, деньги не кажутся мне чем-то важным, — ответила Лиз. — Но мы, естественно, их заберем и, если ты не против, используем на строительство училища в резервации. Кто знает, может, когда-нибудь из его стен выйдет новый Алан Долгая Охота и заглянет в мою галерею.
— Леди, думаю, вам хватит и одного человека, которого зовут Долгая Охота. Полгода назад я говорил тебе, что индеец из племени апачи послал бы к твоему отцу своего дядю для переговоров о выкупе. — Алан дерзко взглянул на Лиз. — О, такая женщина стоит двадцать чистокровных лошадей. А может, все двадцать пять.
— Я готова стать твоей за одну Одии.
— Ты выйдешь за меня замуж?
— Если ты не передумал. Но, дорогой, не очень-то радуйся, характер у меня — не мед. Мы будем ссориться, и не раз, — она улыбнулась, — уж что-что, а ссориться мы умеем. Кроме того, мне поздно менять свой нрав. Возможно, при рождении меня действительно назвали Рахилью Кенторович, но я, по-моему, окончательно превратилась в Лиз Кент.
— Я всегда знал и любил именно Лиз Кент, — серьезно ответил Алан. — Кстати, я тоже не подарок. Иногда я бываю невыносим. Помнишь, когда мы встретились в твоей галерее, ты сказала мне, что работать надо постоянно. Иногда я могу писать двадцать четыре часа в сутки и становлюсь очень злым, если мне начинают мешать.
— Это я как-нибудь переживу. — Она лукаво улыбнулась. — Учитывая мое плачевное состояние, галерея будет рада каждой твоей работе. А кто будет твоим дилером?
— Хэнк взял с меня клятву, что я снова доверю этот высокий пост тебе. Он устал, поэтому хочет жениться на Элеанор Цози и уехать в Уиндоу-Рок.
— И ты подпишешь со мной контракт? — поддразнила Лиз.
— Может, нам заключить пожизненное соглашение?
Лиз притворилась, что обдумывает его предложение.
— Думаю, мне это подойдет.
— Значит, договорились. И вот еще что. Почему бы тебе не родить малыша?
— Дорогой, мне сорок один год, и я слабо представляю, как буду стирать пеленки.