Зной
Шрифт:
— Я объявляю вас виновной, —пробормотал он, обморочно клонясь к Глории. Несильный, сладкий запах исходил от него — сахар просачивался сквозь кожу Фахардо, как патока просачивается сквозь юфть ботинок. Пьян он был как сапожник. — Вынесенный вам приговор может быть приведен в исполнение прямо здесь.
— Не думаю, что в этом есть необходимость, — сказала Глория.
— Что же это был бы у нас за закон, если бы мы применяли его селективно? — Последнее слово, selectivamente,получилось у Фахардо винегретом из «сл» и «тв».
—
— Пфффф! — Tenienteчопорно выпрямился. — Вы то признаете свою вину, то отрицаете. И что прикажешь делать полицейскому, a, guey?Я тебе скажу — что. Ты мужчина, ну так и будь мужчиной. Вы оба заслужили по сроку.
Фахардо проворно извлек из кармана наручники и приковал руку Карлоса к подлокотнику его шезлонга.
— Одиночное заключение, — сообщил он. — Электрический стул!
И, исполнив под аккомпанемент собственного мурлыканья несколько торжествующих танцевальных па, допил остававшееся в бутылке пиво.
— Yo soy el policia, уо tengo manillas rdpidas [62] …
Он вскрыл еще одну бутылку и сунул ее Глории в руки, другую, последнюю, предложил Карлосу, сказавшему:
— Нет, спасибо.
Глория поставила бутылку на пол. Фахардо этого не заметил, он опустился в свой шезлонг и повернулся лицом к горам.
62
Я здесь полиция, мне и кандалы надевать (исп.).
— Вы не представляете себе, что сейчас увидите. — Он махнул рукой на горизонт.
Солнце почти уже село.
— Это зрелище… — Он попытался произнести presiosa [63] , но, не справившись с двумя «с», заменил его на linda [64] .
— Мы его видели по дороге, — сказала Глория.
— Ннннне… — Фахардо покачал головой, к которой присоединилось и все его тело. — Вы не видели самого главного.
63
Бесценно (исп.).
64
Красиво (исп.).
Глория собралась было спросить, что представляет собой самое главное, однако Фахардо поднял ладонь, не дав ей произнести ни слова, — и поднимал всякий раз, как она пыталась заговорить: целых пять минут, пока солнце не сошло со сцены окончательно.
— Смотрите, — только и выдохнул он.
Облака неторопливо меняли цвет, становясь тем ярче, чем пуще темнело небо. Минуты полторы контраст этот все усиливался: розовое облако рассекало
Чем все и завершилось. Облака начали быстро темнеть, повторяя ту же литанию красок, что и небо за девяносто секунд до них. Россыпь яркой картечи пробила черноту небес, разбудив цикад. Хлынувший с неба слабый свет обратил лица трех сидевших посреди патио людей в маски.
— Ну вот, — сказал Фахардо, — разве это не самое лучшее?
— Очень красиво, — согласился Карлос.
Фахардо повернулся к нему:
— Ты и вправду никогда этого раньше не видел, guey!
— Никогда, сеньор.
— Ну, значит, кое-что ты в жизни проглядел. — Tenienteвзглянул на бутылку Глории: — Пить, стало быть, не желаете. Я уверен, ваш друг не отказался бы от глоточка, — он ведь за вас срок мотает.
— Я предпочитаю страдать безмолвно, — сказал Карлос.
— Вы настоящий рыцарь, сеньор. И родились через четыре тысячи миллиардов лет после настоящего вашего времени. — А затем Глории: — Где вы его подобрали?
— У нас есть вопросы к вам, Teniente.
— Вопросы — это для школьников и для… для… — он щелкнул пальцами, подыскивая окончание для своей апофегмы, — для женщин. Siempre [65] . Гдеденьги? Почемуты опоздал? Почемуты не подарил малышу игрушку, ту, маленькую?Что ты хочешь на обед!Как ты хочешь сегодня ночью!С чего ты взял, что можешь воткнуть это сюда!
65
Постоянно, когда угодно (исп.).
Он захохотал — и хохотал, пока не облил себя пивом, и тогда выругался.
— Так я и естьженщина, — сказала Глория. — И значит, вправе задавать вопросы.
— Ах, вы женщина? А я вас за снежного человека принял. — Фахардо допил пиво и потянулся к бутылке Глории: — Вы позволите? Спасибо.
«Да, берите» Глория сказала, когда он уже покончил с первым глотком. Фахардо ткнул в ее сторону горлышком бутылки:
— Напрасно вы пренебрегаете этим напитком, сеньора. Он далеко не дешев.
— Вижу, вы покупаете американское пиво, — сказала Глория.
— Только его. А вы полагали, я «Корону» пью? Да я мексиканского пива в рот не возьму.
— Нет? — спросила она.
— Ни под каким видом, guey, —сообщил, обращаясь к Карлосу, Фахардо. — И знаешь почему? Потому что его делают из воды, в которую ссутмои дети. Хватит с меня и того, что я им пеленки меняю, еще и питьэто добро, чтобы расслабиться, — увольте.