Знойные ветры юга ч.2

Чайка Дмитрий

— Ах, ты ж… — епископ чуть не выругался, ведь королева ударила в самое больное место, по его ненависти к иноверцам. Несложная манипуляция дала свой результат. Острый ум Исидора осмыслил ситуацию тут же. Тем более, что ростки того, о чем говорила Мария уже вовсю пробивались в Испании, где иудеев было бессчетное количество. Их в городах на побережье было больше, чем христиан.

— На что ты толкаешь меня, женщина? Чтобы я своим авторитетом в церкви дал дорогу этой погани, ростовщикам?

— Поставь условия, святой отец, — кротко сказала Мария. — Ограничь процент. Запрети брать проценты с тех, кому нечего есть. Запрети порабощать за долги. Запрети изгонять из жилища и забирать последнее. Запрети

начислять больше третьей части долга, как сделал когда-то император Траян. Или еще что-нибудь… Разве плохо, если купец, который хочет обогатится, заплатит за это малую толику? А если святая церковь получит пожертвование с этих нечистых денег и сама поможет несчастным? Будущее мира в твоих руках, преосвященный. Тебя будут благословлять и через столетия.

Хиндасвинт сверлил княгиню взглядом. То, что она предлагала, было необычайно смело, но зато сулило огромные возможности. Он и сам частенько залезал в долг, и неподъемное ярмо процентов ложилось тяжким бременем на его доходы. Замолчал и епископ, погрузившийся в размышления.

— Мне надо подумать, дочь моя, — сказал он, наконец. — Оправдать ростовщичество я не смогу. Меня анафеме предадут за это, но я напишу кое-что, что позже можно будет развить в новую идею.

— Я и не прошу о большем, — смиренно сказал Мария. — Прими от меня небольшой дар, святой отец. Мы сделали все, чтобы твои труды жили в веках.

— Что это? — прошептал Исидор, руки которого затряслись. Несколько книг в роскошном переплете с позолоченными буквами приковали его взор. — Это же…

— Это «Этимологии»(4), — улыбнулась Мария. — Труд всей твоей жизни. В Братиславе напечатаны сотни экземпляров, которые будут разосланы всем архиепископам христианского мира и в самые уважаемые монастыри. Мой муж возьмет все расходы на себя. Это его подарок тебе. Только помоги нам!

— Но я же еще не закончил, — прошептал епископ, который жадно хватил книги и начал их листать. На его лице был написан неописуемый, почти детский восторг. — Епископ Сарагосы Браулио продолжает мой труд!

— Однако! — крякнул Хинтасвинт, который по достоинству оценил этот подарок. Княгиня купила почтенного прелата с потрохами. — Это серьезно! Что же ты хочешь обсудить со мной, королева Мария?

— А вот с тобой, герцог, как раз все просто, — махнула рукой княгиня. — Мой муж предлагает тебе занять трон Испании. Если ты решишь это сделать, то получишь в свое распоряжение сто тысяч фунтов соли. Ты можешь распорядиться ими, как посчитаешь нужным. Например, сделаешь богатые пожертвования в приходы епископов, которые избирают короля. Или еще как-нибудь. Также ты сможешь получить две тысячи наемников — саксов сроком на год. Казна Словении оплатит их найм. И армии Бургундии и Аквитании поддержат тебя, если ты попросишь их помощи.

— Что же хочет твой муж за эту услугу? — Хиндасвинт со свистом втянул в себя воздух. Он еще не забыл постановление четвертого Толедского собора о том, что королей убивать больше нельзя под страхом отлучения от церкви. Но вот про герцогов и более мелкую знать в том постановлении ничего сказано не было, и это обещало хорошие перспективы.

— Ничего невозможного! — ослепительно улыбнулась Мария. — Первое! Тебе наследует сын Реккесвинт, а ему — твой правнук Виттерих младший, наследник герцога Тергестума. Твоя внучка Баддо недавно родила мальчика.

— И на ком же будет женат мой правнук? — Хиндасвинт вычленил из сказанного главное. Он был старым политиком.

— На младшей дочери великого князя, — улыбнулась Мария. — Княжна Видна уже просватана за него.

— Это будет непросто, — задумался Хиндасвинт. — Последний собор запретил занимать трон иноземцам. Но это можно обойти, если мальчишка будет воспитываться здесь. А второе условие?

— Сущая безделица, —

легкомысленно сказала Мария. — В Испании, на самом юге, есть какая-то бухта с высокой скалой, на которой водятся обезьяны. Она по какой-то непонятной причине приглянулась моему мужу. Он питает слабость к этим забавным животным. Я не знаю, как это место называете вы, но он называет его Гибралтар. Ты передашь Словении восточную часть этой бухты и полуостров вместе со скалой и этими дурацкими обезьянами. Навечно!

1 В правление махараджи Пулакешина II (610–642) Западные Чалукьи завоевали западное побережье Индостана от Гуджарата до Гоа. Их большой военный флот контролировал прибрежные воды и даже захватил Мальдивские острова.

2 Исидор Севильский, епископ Гиспалиса.

3 Мысль о сатанизме иудеев Исидор Севильский настойчиво внедрял в массы. Именно на его трудах воспитывались священники, которые много позже инициировали создание европейских антиеврейских законов. Уровень враждебности епископа был тем более удивителен, что Исидор был человеком с необыкновенно широким кругозором. При всем этом он был против насильственного крещения иудеев, которое предписывал император Ираклий. Исидор считал, что обращать людей в христианство нужно лишь при помощи убеждения. Также он предписывал грамотным людям учить не только греческий, но и иврит.

4 Этимологии — фундаментальный труд средневекового учёного Исидора Севильского, начатый около 615 года. Представляет собой энциклопедию, в которой все существующие в мире вещи и явления трактуются с христианской точки зрения, причём глубинная суть явлений объясняется через происхождение их названий.

Глава 38

Ноябрь 635 года. Братислава.

— Ну, надо же, ворота поставили, — механически отметила Мария, въезжая в город, который она покинула полтора года назад. — И стены почти достроили. И башни…

Она высадилась в Тергестуме и проделала обратный путь за месяц, приехав домой, когда снег уже плотно укрыл своим одеялом промерзлую землю. Она торопилась, ведь малейшее промедление в Испании, и осенние шторма заставили бы ее зимовать в этой стране. А ей не хотелось провести на чужбине еще полгода. Ей безумно хотелось увидеть мужа и сына. Ей хотелось во дворец, в свои покои, и все то время, что Мария провела в пути, она думала, как поведет себя по приезду, оттачивая каждое слово, что скажет дома, каждое движение брови и малейшие интонации. Она отлично подготовилась, да только это все ей совершенно не пригодилось. Ее многомесячные размышления пошли псу под хвост, когда она с немалым удивлением обнаружила саму себя рыдающей на груди у мужа.

— Прости… Прости… Прости… Я дура! Я такая дура! Я только там поняла, что натворила. Это было ради сына все… Золото, имения, деньги… Не нужно мне ничего больше. Все забери! Только прости меня! Верни мне мою старую жизнь, умоляю!

Самослав молчал, просто поглаживая ее по спине, словно маленькую девочку. Он еще никогда не видел ее такой. Холодная и рациональная до мозга костей стерва, которая и покорила его когда-то своей непохожестью на остальных женщин, вела себя, как самая обычная баба. Та, для кого семейный уют и возможность уткнуться в крепкое плечо оказались куда важнее, чем золото и власть. Это было так неожиданно, что ледяная стена отчуждения дала трещину, а потом и вовсе брызнула мелкими осколками, впустив в его душу то самое, почти позабытое чувство. Самослав крепко прижал к себе жену, чувствуя, как дрожат в рыданиях ее плечи. Сыграть так было невозможно, он это понимал, а потому поверил ей. Собственно, ничто другое, никакие ухищрения, не смогли бы пробить ту стену, кроме искреннего раскаяния. И оно пробило ее.