Золочёные латунные кости
Шрифт:
— Гаррет, я не знаю, что и сказать. Слышал, ты изменился. Мне сказали, что превратился в образцовый субъект Карентийской Короны.
— Я всегда им был.
— Прости, но ты всегда был упрямой, болтливой задницей. Тебя никогда не интересовало продвижение к обществу благосостояния.
Какого чёрта?
— Вы хотите сказать, что я не в восторге от роли, отведённой мне Дилом Шустером в «продвижении».
«Не спорь. Соглашайся. С его точки зрения он прав на сто процентов».
Значит, он знает смысл выражения «общество благосостояния».
— Я
«Каждый человек имеет на это свою точку зрения, и ты знаешь об этом. Сейчас важно не раздражать наших союзников своими капризами».
Надо научиться сдерживаться. Неужели даже мой партнёр думает, что я откажусь сотрудничать со свистунами, и буду придерживать информацию, чтобы просто дразнить их?
— Гаррет? Ты здесь? — спросил Генерал. — Или ты умер и отправился в ад?
— Прошу прощения. Я был под воздействием чего-то похожего на великое прозрение, — с другой стороны, возможно, это завтрак застрял в животе. — Что ты хотел?
— У моих гвардейцев есть проблемы с моральным духом, и это становится моральной проблемой.
— Надеюсь это не заразно.
— Точно. Всё добро, которое мы сделали, может начать рушиться, если этот бардак будет по-прежнему продолжаться.
— Зря стараешься.
— Ты?.. — в его глазах плескалось отчаянье.
— С самого начала нашего знакомства, ты обвиняешь меня или в помехах следствию или хищению улик. И вы бывали правы, иногда, в одном случае из десяти, я совершал подобное в интересах своих клиентов. Я могу понять, почему вы тогда орали, но сейчас не тот случай. Я лишь пытаюсь защитить своего друга, которого чуть не насмерть изрешетили, на случай, если кто-то попытается закончить начатое. Половина присутствующих и несколько отсутствующих здесь людей сказали мне, что я имею право так поступать. И это всё, что я намерен делать. И, как минимум, одна женщина не хочет, чтобы я так много работал.
— Наболело.
— Чертовски верно.
— Зачем все эти люди здесь?
— Не знаю, я не звал их. Вы от меня получили приглашение?
— Нет. Но это же твой дом.
— Я нахожусь в этом доме, потому что решил, что Морли здесь будет безопаснее, чем где-то ещё.
Он посмотрел на меня с сомнением.
— Я впервые я узнал об этом буквально только что, когда Палёная оторвала меня от изумительного сна и сказала, чтобы я спустился помочь.
— Ты всегда пускаешь заслуживающую уважения дымовую завесу.
— Ещё раз спрашиваю, что вам надо?
— Нас отстранили от этого дела.
— Вы позволите этому продолжаться? Вы же потеряли своих людей.
— Гаррет, хватит нести чушь. Речь идет совсем не о Морли Дотсе. Меня тоже мало волнуют его проблемы.
— Скажите это ему.
— С удовольствием. Он явится побеседовать?
— Он в коме.
— Жаль. Но его показания не так уж важны. Важнее наша неподкупность. Когда мы начинали, Дил и я, было обещано, что никто не будет стоять над законом, даже Королевская семья. Принц Руперт
— У кого-то есть такое влияние, что может запугать наследного принца?
— Точно. И мы хотим это выяснить.
— Вы не собираетесь отступать?
— Мы собираемся работать менее энергично. Незаметно. Но чем больше мы будем копать, тем сильнее на нас будут давить. Я подозреваю, что то же самое относится и к Синдикату. Ты толкаешь Контагью вперёд, они отодвигают обратно.
— Вы думаете, что страх увеличения объёмов производства трупов может объяснить желание принца отойти в сторону?
— Нет. Думаю, кто-то на Холме, тот, кто может заставить даже Руперта гадить в свои штанишки, хочет, чтобы его оставили в покое, и даже пойду настолько далеко, что предположу, что весь Холм целиком хочет, чтобы его оставили в покое.
— Потому, что преступниками могут оказаться некоторые из них?
— Отчасти. Но больше, потому что если мы сунем нос слишком глубоко, то могут всплыть такие вещи, которые они не желают предавать общественной огласке.
Я налил себе чаю. Дин из-за кухонной двери попросил меня поторопиться. Ему надо было вернуться к работе.
Я вопросительно приподнял бровь.
Туп сказал:
— Я добьюсь, чтобы большинство с Холма также озаботилось проблемой склада, как и все мы. Но они захотят разобраться в этом самостоятельно.
— Пусть попробуют.
— И в следующий раз кто-то захочет отодвинуть в сторону гвардию? В следующий раз кто-то захочет общаться с правосудием в частном порядке?
У Тупа был запущенный случай той же болезни, которая заразила Шустера. Большую часть времени он делал больше хорошего, чем плохого.
— Всё, что могу сделать, это пожелать вам удачи. Я буду работать здесь нянькой.
Он не поверил ни единому слову.
Иногда с некоторыми людьми нет смысла даже пытаться разговаривать. Их жизнь проходит исключительно у них в голове. Не вписывающиеся туда вещи из внешнего мира просто игнорируются.
Вестман Туп был хорошим человеком. Мне нравился он. Но он умел расстроить меня, как никто другой, за исключением Тинни.
— Входи, Дин.
Дин ворвался и начал суетиться. Он был полон решимости разорить меня до захода солнца.
37
Белинда уединилась со мной, Морли и стоявшими с безразличным видом крысюками.
— Они настаивают, чтобы мы отошли в сторону и оставили это дело в покое.
— Они? Мы?
— Не играй в слова.
— И не думал. Ты поняла, что я имею в виду. Никто не запрещал мне действовать. И единственное «мы», частью которого я являюсь, это я и Морли.
— Тогда я хочу спросить тебя, почему ты знаешь почти всех присутствующих здесь по именам. Я даже встретила отравителя Колду всего минуту назад.