Золотарь его величества
Шрифт:
– Свей князь, – сказал он.
– Где? – Поинтересовался князь, думал уже саблю схватить, но сдержал себя, – где шведы? – уточнил он, разглядывая бывшего монаха, в форме летчика воздушного шара.
Звали того Никоном. Видывал его до этого Силантий Семенович, правда, тогда он бородат был. Сейчас от прежней растительности остались только усы. Совсем еще молодой. Телом худ, и удивительно, как он на монашеских харчах не располнел. Иные вон, даже не смотря на пост, с трудом в двери входят. Неожиданно Ельчанинов подумал: «А уж, не о Никоне ли монахе говорил архиепископ»?
«Э нет. Не вернется, он после баталии в монастырь, – подумал князь, – не вернется. Уж больно у него сейчас глаза блестят. Нет, не быть ему монахом, удерет… Капралом будет или разбойником. Видимо почуял вкус свободы».
Ельчанинов еще раз взглянул на служивого. Тот крутил свой ус, и косился на кувшин с квасом. Затем Никон проглотил слюну и сказал:
– Егор заметил черный дым, поднимающийся над Белым морем.
– Ну, дым это еще ни о чем не говорит. – Проговорил Силантий Семенович, – те же рыбаки костер могли разжечь. – Он вновь взглянул на монаха, затем подвинул к нему кувшин и добавил, – а ты пей не стесняйся. Вижу, что умаялся. Бывший монах схватил кувшин и стал жадными глотками опорожнять его.
– Да ты не спеши. Не куда эти шведы от нас не уйдут. Сам же говоришь, что дым над морем. Вот если бы пост таможенный горел, вот тогда другое дело, а так. Ладно, сейчас я оденусь, и мы с тобой съездим, посмотрим, что это за дым такой. Монах опорожнил кувшин, поставил его на стол, и вдруг улыбнулся.
«Эх, много ли для счастья надо» – подумал Ельчанинов, вставая из-за стола. Подошел и снял камзол с самодельной вешалки, придуманной Андреем несколько дней назад. Неожиданно тому надоело, что их одежда валялась на лавке. Тот даже попытался вбить между бревнами щепу, но та не выдержала. Вот тогда и соорудил вешалку. Застегнулся, надел треуголку и проговорил:
– Ну, пошли служивый.
Они вышли во двор. Князь отвязал своего коня, и еще раз взглянул на служивого. Тот ловко впрыгнул в седло, словно и не монах был, а казах. «Нет, не вернется, он в монахи», – подумал князь.
Через два часа прибыли в расположение воздушных шаров. Князь Ельчанинов спрыгнул с коня и подбежал к Егорке.
– Ну, что? – спросил он.
– Дым.
– Знаю, что дым, – молвил князь, – где он твой дым?
– Сейчас шар воздухом наполним. В небо поднимемся, вы сами ваше сиятельство увидите.
– Увижу, – прошептал Ельчанинов и нервно заходил от шара к домику и обратно.
Между тем второй «Андлар» медленно стал опускаться. Когда он коснулся земли, князь подскочил к выбиравшемуся из него родственнику князя-воеводы.
– Что скажешь Семен? – спросил он.
– Над морем, в районе Крестового острова с утра начал подниматься густой черный дым. Словно что-то там горит…
– А не может это быть, что охотники там или поморы. – Перебил его, Силантий Семенович.
– Да откуда там охотники. Поморы эти могут в районе тех островов быть. Так ведь они дядькой
– Вот то-то почти все. А если кто не послушался и ушел в море… Семен взглянул на Ельчанинова.
– Даже если и ушли, то вряд ли от них был бы такой дым. Это или надо лодку сжечь, или лес подпалить. Вот вы меня не дослушали ваше сиятельство, – проговорил с укором в голосе паренек, – перебили. А я вам хотел доложить, что видел сейчас в море силуэты семи кораблей. Что движутся со стороны пожарища к Ново-двинской цитадели.
– Так что же ты… – Начал, было, князь, да замолчал. Ведь племянник воеводы в чем-то был прав. Это он сам, не выслушав донесение до конца, перебил летчика. Князь вздохнул, направился, было к домику, когда его окликнул Егор.
– Ваше Сиятельство, – проговорил тот. – Шар готов.
Вернулся. Забрался в корзину. Стоявший внизу монах (этот даже и не подумал переодеться в камзол) медленно стал стравливать веревку. Шар потихоньку стал подниматься в небо. И князь вновь ощутил те же самые ощущения, что были у него в тот день, когда они втроем: он ремизов и Золотарев, поднялись в первый раз в небо.
Шар замер. Егор достал из коробочки, что была прикреплена к корзине подзорную трубу. И показал в ту, сторону, где над лесом поднимался черный дым.
«А ведь его с земли, и даже с дерева и не узришь, – подумал Силантий Семенович, – Ай, да Золотарев, ай да эстляндец».
Дым действительно был такой густой, что казалось, будто он затмит собой солнечный свет.
– А ты как считаешь, – спросил вдруг князь у Егора, – Что горит?
– Если допустить, что сие устроено злодеями, – молвил летчик, – я считаю какой-нибудь корабль. Шведы на него наткнулись. Рыбаков поубивали, и подожгли.
– Оно конечно верно, – согласился Силантий Семенович, – но есть одно но. Живы рыбаки.
– Как это живы?
– Я думаю, когда шведы на их корабль наткнулись, вполне возможно те на острове были. Увидели шведов, не вышли. Те пождали чуток, а потом подожгли. Как бы те не сообщили об их появлении.
– Но дым… – начал, было, Егор, но Ельчанинов перебил:
– Дым с земли не виден. Мы и то, только благодаря шарам и разглядели.
Князь замолчал и стал вглядываться в черные силуэты кораблей. Их увидеть можно было пока только в подзорную трубу. Определить, что это за типы, даже с помощью нее было трудно.
Тем временем шар медленно стал спускаться. Когда он коснулся земли. Монах закрепил его прочно веревкой. Затем помог выбраться князю и летчику.
Ельчанинов подозвал к себе Семена. Когда тот подошел, сказал обоим пилотам:
– С кораблей глаз не спускайте. Смотрите у меня. Поднимайтесь по очереди. Сказал, вскочил на коня и умчался в сторону города.
«Двадцать пятого в четыре час по полудни мы миновали селение, у которого стояло на якоре несколько русских ладей; из опасения, что приятель прознает о нашем прибытии, не решились на них нападать. Продолжили свой путь».