Золотарь его величества

Владимиров Александр Владимирович

– Вот звал тебя, чтобы посоветоваться, – продолжал государь, – присаживайся.

Золотарев присел на лавку, тут же словно из-под земли возник староста. Посмотрел на Петра, словно собираясь спросить того о чем-то. Но монарх, словно угадал намерения старика, приказал:

– Принеси-ка нам что-нибудь выпить.

Староста как появился, так и исчез. Если бы Андрей верил в домовых, то точно решил бы, что тот им является. Но нечистой силой вряд ли старик был.

– Так вот, – продолжал Петр, – я отправил человека в Белозерск, – эстонец навострил уши, – с приказом о наборе солдат в воздушный флот, да о пошиве пяти «Андларов». Еще я распорядился изготовить несколько устройств, способных поддерживать

теплый воздух в шаре.

Что это за приборы такие государь говорить не стал. И тут появился староста с бутылкой вина, скорее всего взятого у Меншикова. Достал кружки и наполнил их, после чего так же быстро исчез.

Затем Петр поинтересовался, как обстоят дела с сыном его. Очень сильно обрадовался, что Алексей стал медленно, но проникаться в замыслы отца, и то, что тот спокойно перенес плавание по Белому морю. Затем стали разговаривать о будущем промышленности, Петр сообщил, что подумывает начинать освоение Сибири, особенно те края, что были присоединены еще Ермаком.

– Ходит слух, – проговорил монарх, – что есть там земли богатые углем и железом.

– Земли богатые углем есть и здесь, на севере, – сказал Андрей, – а на счет железа, Сибирь действительно богата. Особенно район реки Яик. Существует в тех местах гора магнитная.

– Магнитная говоришь, – молвил Петр, закуривая трубку. – А теперь будь добр, поподробнее.

И эстонец рассказал все, что ему убыло известно о районе, где в будущем, лет через тридцать вполне возможно возникнет город Магнитогорск. За разговором о металлургии Петр неожиданно упомянул о токарном производстве. И тогда Андрей назвал русского изобретателя, который сейчас, как и сын Петра – ребенок [58] . Сообщил тому, что сей уникум (слово тут же понравилось монарху) создаст приспособление, позволяющее облегчит работу на станке. Этой информации государь был несказанно рад.

58

 58 – Андрей ошибся, на данный момент Андрею Нартову было 19 лет.

Уже потом возвратись к себе в избушку, Андрей заметил, что государь все больше и больше начинает интересоваться знаниями эстонца о будущем.

Никто не видел, как перевозили по пустыни монолиты для пирамид египетских фараонов. Никто не знает, где была государева дорога, по которой волоком, через болота тащили русские мужики пять кораблей в Онежское озеро. Андрею Золотареву можно сказать повезло, он не просто наблюдал за этим процессом, но и лично участвовал, и если бы эстонец смог вернуться в свое время, то произвел бы такой фурор, каких не было со времен открытия Трои. Сотни поваленных, обтесанных деревьев, по воле Петра Алексеевича, превращались в мостовую дорогу. Пахло смолой. Откуда-то издалека доносился стук топора лесоруба, и казалось, что если прислушаться, то можно услышать, как разговаривают между собой дровосеки.

Андрей стоял рядом с царевичем и наблюдал, как полсотни здоровенных мужиков медленно двигали огромные махины кораблей.

– На счет три, – раздавалось тут и там. – Еще раз! Поднажми. Еще маленечко! Давай-давай!

Алексей, глядя на все это, вопросов не задавал. Он видел, как его отец – государь Московский, как обычный мужик вместе со всеми тянул лямку.

– Поднажмите братцы, – раздавался иногда громкий голос Петра Алексеевича. – Еще чуть-чуть и легче пойдет.

Но корабли легко перемещаться не хотели. Иногда они буксовали, образуя перед собой огромные скопления бревен. И тогда мужики под руководством Ремизова да Меншикова пытались разобрать эти препятствия.

Золотареву вдруг захотелось пропеть старую (по крайней мере, для него) песню дубинушку. Бывало, возникало

охота, бросить все и присоединиться к государю. Но приходилось отгонять желание, ведь сейчас ему был поручены царевич Алексей, да сынишка Олега Онегина. Последний не смог удержать мальчонку, и тот присоединился к летчикам. Золотарев долго возмущался необдуманным поступком паренька, но сделать ничего так и не смог. Он ругал себя, что превратился из учителя царевича, в няньку для двух пацанов, из-за чего ответственность возросла в несколько раз. Углядеть за царевичем Андрей смог бы, но за двумя? Тут уж как не припомнить поговорку про двух зайцев. Правильнее всего было бы сосредоточиться на царевиче и предоставить Онегина самому себе, но у эстонца это не получалось. Того и гляди, что какой-нибудь из сорванцов, а то и оба сразу, не кинулись бы под парусники, чтобы помочь мужикам. В их возрасте, а мальчишкам по двенадцать годков стукнуло, хотелось почувствовать себя взрослыми. А еще болота, что раскинулись по сторонам дороги. Тут хоть в карету обоих запирай, а сам садись рядом с кучером.

– Вот она доля учителя, – вздыхал, бывало, Андрей, когда пытался удержать мальчишек от непродуманного поступка.

VII

К середине сентября вышли, наконец, войска государя Петра Великого, к одному из крупнейших пресноводных водоемов Европы – Онежскому озеру. Пока готовились спустить корабли на воду, и монарх повелел соорудить себе пятистенный домик.

Тут автор должен немножечко отступить от своего повествования и сделать некоторые пояснения связанные с этой местностью. Лет через восемь, по воле государевой, на реке Вянги, впадающей в Вытегру, будет построена деревня, ибо здесь будет проходить торговый тракт из Архангельска в Петербург. И лишь только в тысяча семьсот семьдесят третьем году селение по указанию Екатерины II стало городом Вытегрой. Но вернемся в тысяча семьсот второй год, когда Петр по новому, только что созданному тракту пришел с кораблями к озеру.

Дождь лил уже второй день. Небо заволокли темные грозовые тучи. При такой погоде не трудно и воспаление легких получить. Передвижение на такой погоде замедлилось, но все равно продолжалось, до тех пор, когда последний корабль уже был готов к спуску на воду.

В окружении свиты и с сыном Алексеем, кутаясь в епанчу, Петр стоял на берегу и смотрел, как последний парусник спускали на воду. Сейчас, глядя на происходящее, в нем бушевали те же самые чувства, что он испытывал, когда его ботик оказался в Яузе. От чего он прижал царевича к себе и проговорил:

– Гляди Алеша, так делается история. Скоро мы будем стоять у шведской крепости, а потом будем вот точно так же глядеть с тобой на Балтийское море.

Когда последний корабль с шумом вошел в воду озера, Петр предложил всем собраться в его новом домике.

Избушка была небольшая горница да сени. Архангельские плотники построили ее за сутки, пока корабли были на подходе к острову. Две простенькая кровать для царя (царевич предпочел жить в шатре, а для Меншикова лавка в сенях), стол и скамейки.

Петр Алексеевич собрал в домике всех приближенных, кроме Андрея Золотарева и Алексея Петровича. Не то, чтобы разговор был такой секретный, просто монарху не хотелось посвящать своего сына в предстоящие события. Мал он еще, чтобы в большую политику лесть. Пусть уж лучше потихоньку идеями о господстве на балтийском море пропитывается. Ведь это для России только начало, чтобы выйти в океан, города порта, наподобие того же Архангельска не достаточно.

Государь пояснил, что на данный момент идет все по плану, у них даже было несколько дней в запасе, поэтому армия остановится здесь на несколько дней, а затем по Свири отправится дальше в Ладожское озеро.