Золотарь, или Просите, и дано будет...

Олди Генри Лайон

— Какой свидетель? Бомж-алканавт из подворотни?! Ему стакан налей — он что угодно расскажет! Что на Антона напали пришельцы из тарелки! Мутанты из канализации! Тоже мне, свидетель…

— Ну почему же бомж? Вполне заслуживающий доверия свидетель. Частный предприниматель. Непьющий. Он за рулем был.

— Предприниматель? Специалист по мусорным бакам?!

— Насчет баков ничего не знаю. Фамилию назвать тоже не имею права. Но официальные показания налицо. Плюс снимки с мобильного. Он машину в гараж ставил, вышел двери открыть… Вот, смотрите. Разрешение

не ахти, но, в принципе, все видно. Экспертизу мы уже провели. Это не подделка.

На стол ложатся два листа черно-белой распечатки. Знакомая подворотня. При печати кто-то перестарался с увеличением. «Зерно» лезет наружу мозаикой пикселей. Антошку я узнаю сразу. Стоит у стены, неловко скособочась. Одна рука висит плетью. Вторая смазана на взмахе. Через миг будет удар, хруст костей…

Одним глотком осушаю принесенный стакан воды. Заставляю себя дышать.

— Вам плохо?

— Все нормально.

Второй снимок. Антон падает, заваливаясь на спину. Видно его лицо в профиль. Висок и щека в крови, глаза закрыты, губы плотно сжаты. Парень закончил трудную, но необходимую работу. Самое время прилечь, отдохнуть… В правом углу снимка виден край сумки в клеточку и одна нога.

«Эй, мужик… Точно курево возьмешь?»

Обманул я тебя, бомж.

— Почему вы сразу мне не сказали? Свидетель, мать его! Он что, стоял и смотрел? Фотографировал? И ничего не сделал?!

— Он испугался. Вы бы тоже испугались. Кстати, «скорую» он все-таки вызвал. Анонимно. А вчера к нам пришел. Слухи по району поползли — про банду отморозков. Но он-то видел: не было никакой банды. Собрался с духом и пришел.

К призраку бомжа за соседний столик подсаживается призрак Чистильщикова. «Виртуальный возбудитель, — тихо говорит он. — Установлен охотником Золотарем…»

— Мутное это дело, Александр Игоревич, — хмурится капитан. — Нехорошее. Вот не поверите: я таких дел боюсь. Двенадцать лет в органах, всякого насмотрелся. Драки, поножовщина, убийства, разбой… Но там хотя бы все ясно. Есть потерпевший, есть состав преступления, есть мотив. А тут… Скажите, ваш сын употреблял наркотики?

— Нет.

— Спиртное?

— Бутылку пива в компании.

— Как я понимаю, он живет у матери. Вы могли не знать…

— Мы часто видимся. Бывает, он у меня ночует. Ни пьяным, ни «под кайфом» я его не видел.

— Да я так, на всякий случай, — Заусенец кривится, как от оскомины. — В больнице при поступлении все анализы сделали. Ни алкоголя, ни наркотиков. Может, личные проблемы? Девушка бросила? Стресс, состояние аффекта…

Официант приносит ему коньяк.

— Девушки у Антошки, насколько я знаю, нет. Ни с матерью, ни со мной он не ссорился. С учебой тоже все в порядке…

— Суицидальные наклонности? Психические отклонения?

— На учете у психиатра не состоял. Попыток суицида не зафиксировано. Что еще?

— Извините, Александр Игоревич. Но я обязан спросить. У вас или у вашей бывшей супруги. А после телефонного разговора решил: уж лучше у вас.

— Правильно решили.

Я представил, что довелось выслушать

Заусенцу от бывшей, и невольно ему посочувствовал. И впрямь — показания, фотографии… Дело по всем статьям положено закрыть. А капитан шуршит, нервничает, нюхом чует — нечисто тут. Сидел, ждал у подъезда… А мог прислать бумажку по почте: «…ввиду отсутствия состава преступления». Число. Печать. Подпись. И пишите жалобы на деревню дедушке.

Зря я тебя «хорьком» обзывал, капитан.

— У меня к вам последний вопрос, Александр Игоревич. Ваш сын не состоит в какой-либо тоталитарной секте?

5

«…Багровое закатное солнце позолотило зубчатые пики Лурейских гор драгоценным пурпуром. Надвигалась последняя ночь Месяца Предзнаменований, ночь Выбора. Эльдар и Берендил достигли до самой высокой точки перевала Мутаррах и остановились. С утра начнется Месяц Прозрения. Впереди, поглощаемая на глазах быстро удлинняющимися тенями горных пиков, лежала сумрачная долина. Друзья-соперники стояли, замерев на перевале медля спускаться вниз. Впереди их ждала Неизвестность.»

Последний абзац «первого тома первой части эпопеи в семи книгах», как поспешил обрадовать издателей юный гений. К счастью, остальные шесть частей пока существовали только «в проекте». Автор писучий, наваяет! Но, даст бог, все это попадет уже к другому редактору.

Золотарь заранее сочувствовал собрату по несчастью.

По-хорошему, следовало бы пройтись по тексту еще раз. Для очистки совести. Ничего, наша совесть выдержит и так. «Блох» корректор подберет. Они все, как на подбор, с высшим филологическим. Вот и порываются вместо исправления опечаток учинить «глубинную корректуру».

Оставим коллеге поле для деятельности.

Письмо в издательство он уже отправил. Сын в больнице, беру отпуск. Минимум, на месяц. Отредактированную «Эпоху Мечей» пришлю сегодня. Перевод Энтони переслал Вяземскому, он обещал сделать в срок.

В углу монитора всплыл конвертик. Ответ из издательства?

Добрый день, Александр Игоревич!

Искренне сочувствуем Вам по поводу Вашего сына, и желаем ему скорейшего выздоровления! Разумеется, берите отпуск на любой нужный Вам срок. Будем ждать от Вас вестей и надеемся на продолжение нашего плодотворного сотрудничества.

Редактуру «Эпохи Мечей» ждем, в качестве не сомневаемся. Гонорар будет Вам перечислен в конце марта.

С уважением, зав. редакцией фантастики

Шибалов М. С.

Быстро отозвались. Ладно, сейчас разделаемся с последним абзацем.

И все.

«…Закатное солнце окрасило зубчатые пики Лурейских гор драгоценным пурпуром. Надвигалась последняя ночь Месяца Предзнаменований — ночь Выбора. Завтра начнется Месяц Прозрения.