Золотая братина: В замкнутом круге
Шрифт:
Они прошествовали через весь зал. Первым в неприметную дверь вошел Табадзе.
– Прошу за мной.
Длинный коридор, освещенный светильниками, вмонтированными в потолок. Коридор упирался в следующую дверь. Ее Арчил Тимурович открыл пластиковой картой.
– Здесь крутые ступеньки. Осторожно! Держитесь за поручни.
Спускаясь вниз по крутой лестнице, Любин вдруг ощутил непонятное, быстро нарастающее волнение: «Сейчас что-то произойдет, случится…»
И произошло, случилось…
На мгновение он оказался в полной кромешной тьме, но рядом был
– Момент, Иван Кириллович. Вспыхнул яркий свет.
Они находились в таком же большом зале, как верхний, только округлой формы. Стены, потолок и пол были покрыты единым, без швов и соединений, материалом пепельного цвета. Окна отсутствовали. Источников освещения Любин не обнаружил. «Мы под землей, подземный этаж», – определил он.
– Освоились? – спросил Табадзе.
– Освоился…
– Наша… Точнее сказать, моя святая святых.
– Тут ничего нет, – удивился Любин. – И никого.
– Когда надо, нужное появляется – и одушевленное, и неодушевленное. Но вы не правы. И сейчас в этом зале кое-что есть, просто сливается с полом, и сразу не заметить. Давайте снимем обувь.
В носках, осторожно ступая, Иван Кириллович двинулся следом за главой фирмы «Барс». Оказывается, через три или четыре метра от стен все пространство пола покрывали большие листы ватмана, аккуратно соединенные по краям.
– План вашего музея, все его помещения, включая два подвальных этажа. Увеличено в двадцать пять раз. Не буду вас, Иван Кириллович, утомлять объяснениями, что и где. Не вникайте.
У Любина уже слегка закружилась голова от хитросплетений, линий, пересечений, овальных и квадратных пересекающихся фигур, от цифр разными красками…
– Помните печально известный персонаж истории сервиза «Золотая братина» в самом начале, в первые годы советской власти? – спросил Табадзе.
– Вы кого имеете в виду?
– Дмитрия Наумовича Картузова.
– Да, да… Припоминаю…
– У него была любимая присказка, по латыни: куикве суум – каждому свое. Эрудит был. Тем не менее справедливо сказано. Так что… Пусть над этим ребусом ломают головы мои умники, – Табадзе улыбнулся, – под моим руководством. Пока скажу вам две вещи. Во-первых, каким-то непостижимым образом один фрагмент этого плана снят как бы сверху…
– Не понимаю! – перебил Любин.
– Не на вашем плане. Мы перенесли этот снимок сюда… Идите! Старайтесь не наступать на чертежи. – Они сделали несколько шагов к центру зала. – Вот. Узнаете? Тоже увеличено в двадцать пять раз.
Иван Кириллович стоял возле огромного круга, обведенного жирной черной чертой.
– Мой круг! – воскликнул он.
– Совершенно верно. Ваш. А вот этот, не совсем правильный квадрат… Мы его раскрасили «зеброй»… Узнаете?
– «Золотая братина»?… – прошептал директор музея.
– Она самая. Стенд с сервизом под бронированным стеклом в подвальном помещении. Он в самом центре круга. А стрелки, расходящиеся от него на пятнадцать метров – видите? – упираются в линию круга. То есть внутри его обозначено все, что находится вокруг стенда на
– И… и что это значит?
– Вопросы потом. За завтраком. Хорошо?
– Да, да…
– А вот эта стрелка, совершающая угол на сорок пять градусов, как бы уходит вниз. И на чем она останавливается, Иван Кириллович? Некое помещение с внутренними перегородками. Это не что иное, как часть подвала второго нижнего этажа, что находится под стендом с «Золотой братиной».
Иван Кириллович молчал, хотя в его голове нарастали, как снежный ком, вопросы, вопросы, вопросы…
– Вижу ваши нетерпение и недоумение. И поэтому… первое, что я довожу до вашего сведения: круг с бабочкой… Давайте называть его так. Круг взят из плана вашего музея и из плоского изображения поставлен вертикально. Повторюсь: как бы сфотографирован сверху, притом с проникновением через пол в нижний этаж подвала.
– Но зачем? – вырвалось у Ивана Кирилловича.
– Это во-вторых. Скорее всего, перед нами план похищения сервиза «Золотая братина», которое должно осуществиться (пока не понятным нам образом) сверху.
– Боже мой!.. – прошептал Любин. – Через потолки двух этажей, что ли?
– Может быть… – Арчил Тимурович помолчал, о чем-то напряженно думая. – Может быть… Одно вам обещаю: ответ на этот вопрос мы обязательно найдем. Все последние дни и ночи напряженно ищем. А теперь, дорогой Иван Кириллович, следуйте за мной.
Они подошли к дальней стене, как показалось Любину, более чем странного помещения. Табадзе на неприметной панели такого же цвета, как стены, нажал кнопку. Бесшумно отодвинулась часть стены, открыв дверцы лифта, которые тут же разошлись.
– Прошу!
Оказавшись в кабине, Любин успел заметить, что Арчил Тимурович произвел еще какие-то быстрые манипуляции с панелькой – погас свет в округлом помещении, мгновенно погрузившись в кромешную тьму; как только Табадзе оказался в лифте, сдвинулись его дверцы.
Быстрое движение вверх. Дверцы лифта разошлись. Любин и Табадзе очутились в просторной комнате с широкими окнами на три стороны, задернутыми полупрозрачными занавесками бледно-коричневого цвета, и сквозь них внизу призрачно проступали асимметричные кубические формы «городка», который воспринимался каким-то ирреальным, неземным урбанистическим пейзажем, завораживающим и страшноватым одновременно.
Комната была похожа на небольшой зал дорогого изысканного ресторана: несколько столиков, покрытых накрахмаленными белыми скатертями, и один в центре, длинный (наверное, для банкетов), удобные стулья из темного дерева, мягкая мебель вдоль стен (кресла, диваны), по углам в кадках пальмы, картины на стенах (кажется, какая-то художественная резьба по металлу).
Иван Кириллович не успел рассмотреть – его удивил, можно сказать, поразил большой портрет президента Медведева, просто замечательно выполненный художником, в тяжелой, инкрустированной раме, висевший над входной дверью на третьей стене комнаты. Проследив взгляд Любина, глава фирмы «Барс» усмехнулся: