Золотая чаша

Плейн Белва

– Значит вы едете в Олбани, чтобы заклеймить владельцев «Монтгомери». А вы хотя бы знаете, кто они такие?

– Ну, какая-нибудь холдинговая компания. Вейлер, наверное, знает. Он в этом понимает больше меня.

– Вот как? Ну, так я скажу вам. Основные держатели акций – мой отец и несколько его друзей. Эта собственность перешла к нам после неуплаты залога. Что вы на это скажете?

Уолтер вытер платком вспотевший лоб. В комнате повисло молчание.

– Ну и ну, – проговорил наконец Дэн.

– Ну и

ну, – повторил старик Вернер.

– Я не знал, – объяснил Дэн.

Уолтер вздохнул.

– Хотелось бы верить. Но это только доказывает, что ничего хорошего не выходит, когда суешь нос не в свое дело.

Дэн покачал головой.

– Нет, я живу в этом городе и меня волнует все, что в нем происходит. Это мое дело.

– Пусть так, но что вы намерены делать в данной конкретной ситуации?

– А что я могу сделать?

– Я думаю, это ясно. Вы можете пойти к своим друзьям и договориться не давать ход этому делу.

– Уолтер… это невозможно. Доклад уже в комиссии.

– Его можно отозвать.

– Вейлер ни за что не пойдет на это. И я не могу просить его.

– Почему?

– Это было бы нечестно, против совести.

– А видеть, как имя Вернеров трепят разгребатели грязи – это по совести? К этому вы готовы?

Дэн поднял руки.

– Мне это не доставит удовольствия. Вы же не думаете, что я буду радоваться.

– Я уж не знаю, что мне думать. Все что я знаю – сейчас речь идет о семье, к которой вы принадлежите, к которой обязаны проявлять хоть какую-то лояльность. И после этого говорить о принципах…

– Ну, если вы ставите вопрос таким образом… А разве принципы не должны всегда, при любых обстоятельствах стоять на первом месте?

– Софистика, – с презрением откликнулся Уолтер. – Игра словами. Так можно доказать все, что угодно.

– Я не играю словами. Никогда в жизни я не был так искренен.

– Значит, вы вполне искренне заявляете, что готовы довести это дело до конца и пошли мы все к черту?

– Я не говорил, пошли вы все к черту. Не приписывайте мне то, что я не говорил. Я сказал, что документ передан подкомиссии в Олбани, и я не могу отозвать его.

У Фредди дрожали губы. Лия слушала, открыв рот. Хенни хотелось провалиться сквозь землю, но, увы, это было невозможно. Они были как в ловушке.

– Не можете или не хотите? – в ярости выкрикнул Уолтер.

Последовала пауза. Хенни ощутила давление крови на барабанные перепонки.

А Пол в этот момент думал: все не так просто, как кажется дяде Дэну и отцу. Проблемы бывают многосторонними. Многогранник. Вы видите лишь ту его сторону, которой он к вам повернут.

– Не можете или не хотите? – повторил Уолтер. И Дэн спокойно ответил:

– Возможно, и то, и другое.

– Сукин вы сын, – тоже очень спокойно сказал Уолтер.

Все застыли без движения. С минуту тишина была полной, потом

Уолтер снова взорвался.

– Посмотрите на вашу жену. У нее все лицо пылает. Не будь она такой молодой и здоровой, ее бы удар хватил.

Флоренс снова заплакала.

– Прекрати, Флоренс! – скомандовала Анжелика. – Он этого не стоит. Я поняла, что он из себя представляет, едва его увидела.

– Мама! – вскричала Хенни. – Как ты можешь? Ты не имеешь права так говорить. Не важно, что происходит в данный момент. Как ты можешь?

Анжелика заломила руки.

– Прости, Хенни. Я этого не вынесу. Видит Бог, у меня сердце болит за тебя, а теперь и за Флоренс с Уолтером. И надо же, чтобы это случилось здесь, в их доме, в годовщину их свадьбы, счастливый для них день. О, Господи, что же дальше?

Внезапно Генри, сидевший все это время в углу, не говоря ни слова, так что про него все забыли, заорал во весь голос:

– Прекратите, вы все! Проклятые дураки! Это уже слишком. – Его лицо приобрело землистый оттенок. – Я вымотан. Хватит, хватит!

– Ему плохо! Смотрите, что вы наделали. Флоренс, бренди! – Уолтер был в отчаянии. – Лягте, отец, откиньте голову. Мама права, Дэн, мы долго терпели вас с вашими выходками, вашими замечаниями; думаете, нам неизвестно, какого вы о нас мнения? Но довести безобидного старика, который пришел сегодня в мой дом отдохнуть, расслабиться… а вы… Убирайтесь, это лучшее, что вы можете сделать. Убирайтесь и оставьте нас в покое. Сию же минуту.

– Уолтер, неужели ты серьезно, – воскликнула Хенни. – Ты действительно хочешь, чтобы мы ушли?

– Не ты, Хенни, к тебе это не относится. Тебе мы можем только посочувствовать.

Уолтер протянул ей руку, но Дэн встал между ним и Хенни.

– Она моя жена и пойдет со мной, как и положено жене. Я ухожу и никогда больше не переступлю порог вашего дома. И ты Хенни, тоже. Лия, Фредди, берите свои пальто.

Флоренс заломила руки.

– Хенни, неужели ты бросишь нас из-за него?

Хенни закрыла глаза. Ах, если бы не видеть эту комнату, недоуменное лицо Лии, болезненно скривившееся – Фредди, жесткий рот Дэна. Открыв глаза, она прошептала:

– Он мой муж.

– Муж, – повторила Флоренс с интонацией, от которой слово прозвучало как оскорбление.

Дэн подал Хенни ее накидку и, взяв за локоть, повел к двери.

Уолтер пошел за ними.

– Если вы откажетесь от своей затеи… Еще не поздно. Забудем все, что мы сегодня наговорили. Я – за. Но вы должны отказаться…

Дэн, не отвечая, открыл дверь и спустился по лестнице вниз. Хенни хотелось обернуться. Наверняка кто-то выйдет следом и скажет, что все это какая-то ошибка, что ничего страшного не случилось. Но она не посмела, слишком велико было испытываемое ею унижение. Ей пришлось бежать, чтобы не отстать от Дэна.