Золотая коллекция. Похищение по-чернобыльски

Орехов Василий

Неважно. Короче, я свято верю в то, что без участия сознания организм способен выбрать самый подходящий в данный момент болт, и этого достаточно. Сталкерской интуиции надо доверять, иначе быстро останешься без головы. Зря я, что ли, считаюсь самым везучим сукиным сыном по эту сторону Периметра? Везение – оно ведь не возникает ниоткуда, это просто результат невидимой работы подсознания, древней сигнальной системы, заранее паникующей там, где сознание отказывается видеть какую-либо опасность. Чаще всего эта паника не основана ни на чем серьезном,

но в одном случае из ста она реально спасает тебе жизнь.

Выбрав нужный болт, я небрежным движением бросил его прямо перед собой – недалеко, метра на три. Я помнил, что дальше прямо посреди прохода расположилась солидная птичья карусель, так что брать большую дистанцию не имело смысла. Болт беспрепятственно проскакал по бетонному полу и замер на месте, но потом качнулся, перекатился с грани на грань, пополз в сторону, набирая скорость, и шмыгнул в одно из стойл. Значит, там притаилась небольшая жадинка; ну, ничего страшного, я не стану там задерживаться, и она не успеет меня приковать.

– Чисто, – донеслось от ворот. Патогеныч осмотрел мою предполагаемую трассу со своей стороны и тоже не обнаружил ничего подозрительного, кроме жадинки – насколько вообще можно было что-нибудь разглядеть с такого расстояния. Ладно, ближе к выходу его помощь станет более ценной.

На обратный путь к воротам фермы я затратил вдвое больше времени, чем на дорогу в противоположный конец коровника. Было тяжело выбирать новую трассу, но возвращаться прежней я не собирался. Сталкер никогда не возвращается по собственным следам, это аксиома. Достаточно какой-нибудь ловушке чуть сместиться – и привет, заказывай деревянный макинтош. Лучше поискать новую дорогу: муторно, зато надежнее.

Наконец я встал прямо перед Патогенычем. Я увидел искорки страха, промелькнувшие в его глазах, но он не стал машинально отстраняться. Старая школа. Да, я вполне мог быть инфицирован какой-нибудь гадостью из расколотого чертова яйца, однако если Патогеныч собирался вытащить меня из Зоны, любые меры предосторожности для него все равно были бесполезны. Чего ж тогда дергаться без толку? Единственной санитарной мерой, которая стопроцентно избавила бы его от возможного биологического поражения, было издали положить меня из «беретты» – прямо там, в стойле. И то еще не факт, что помогло бы.

Я остановился перед дверями – напротив Патогеныча, который благоразумно не полез в ворота между двумя близко расположенными аномалиями и ожидал меня по ту сторону порога. Оно и правильно.

Мы с двух сторон обкидали аномалии болтами.

– Запомнил, как легли маркеры? – спросил я.

– Ото ж.

– В оба смотри, – на всякий случай предупредил я.

– Не боись, – хрипло отозвался напарник. – Готов?

– Командуй.

– Три-двенадцать.

Датчики аномалий у нас не работали, поэтому единственным для меня шансом выбраться из коровника было положиться на Патогеныча. Ему приходилось прокладывать маршрут на глазок, а мне – молиться Черному Сталкеру, чтобы интуиция и память нас не подвела.

Поскольку

я двигался боком, мне так или иначе приходилось повернуться спиной к одной из аномалий, и контролировать их одновременно я не мог. Оставалось надеяться, что старый приятель не даст мне слишком сместиться в сторону.

Я вдвое сократил и без того крошечные шажки. Патогеныч деловито командовал с той стороны двери, но я чувствовал, как он напряжен. Не знаю, что было бы проще для меня – находиться на его месте или на своем.

Громко треснула мухобойка за моей спиной, и я едва не подпрыгнул. Лохматить твою бабушку! Ржавые волосы над головой качнулись на сквозняке, попытавшись погладить меня по макушке, но я втянул голову в плечи. Дырку вам от бублика, а не Хемуля.

Шажок. Шажок. Шажок.

Уже у самого порога меня качнуло и поволокло влево. Патогеныч стремительно метнулся вперед и, ухватив за куртку, одним движением выдернул меня из зоны искаженной гравитации. Рискованный трюк, конечно – гравиконцентратная плешь вполне может втянуть двоих. Но нам не привыкать дергать смерть за усы.

Я покрутил рукой в воздухе – дескать, спасибо, отплачу хабаром. Говорить я не мог, горло у меня перехватило от переизбытка адреналина.

– Ну что, бродяга? – негромко спросил Патогеныч, дав мне немного отдышаться. Он смотрел туда, где мы оставили рюкзаки. – На «камень – ножницы»?..

Я не стал протестовать, мы снова сыграли на «камень – ножницы», и на этот раз мой напарник проиграл. Не знаю, поддавался он или нет; похоже, что нет. Я, по крайней мере, не поддавался и на его месте тоже не стал бы. Баловство это и недостойно вольного бродяги. Если уж судьба должна сама что-то решить, нечего ей помогать. Иначе обидится и страшно отомстит.

Патогеныч осторожно двинулся вперед. Шаг. Шаг. Шаг.

– Трамплин заметил? – подал голос я, когда он преодолел несколько метров.

– Заметил… – сдавленно отозвался коллега. – Справа что, видишь?

– На контактную пару похоже.

– Где второй контакт? Первый вижу.

Изо всех сил напрягая зрение, я покрутил головой по сторонам.

– Сделай право восемь, – посоветовал я. – Это почти наверняка контакт, но второго не вижу.

– Мать твою, Хемуль! Как мы тут прошли пять минут назад?!

– Пес его знает. Сделай право восемь, а лучше десять. И ждем.

Патогеныч послушался и вскоре обнаружил искомый второй контакт:

– Фу, черт! За кустами было не видно.

– Не расслабляйся давай. Не теряй контроля. Осторожнее семь-двенадцать, по-моему, кусты неправильно растут. Что-то невидимое на них давит с той стороны…

Напарник продолжил движение. Аккуратно перешагнул длинную полосу пожелтевшей, выгоревшей травы. Медленно обогнул хорошо очерченный гравиконцентрат. Несколькими болтами обозначил границы небольшой птичьей карусели, обошел ее стороной. Напряжение было нешуточное: идти через аномальное поле без датчиков – это высший пилотаж. Врагу не пожелаешь.