Золотая лента
Шрифт:
Мальчишка оказался не робкого десятка. Он вскинул голову и посмотрел прямо в глаза правителя.
– Ага. Большая ответственность. И честь. Ага, именно для этого и пригласили, - кивал, как китайский болванчик Узумаки, а в блеклых голубых глазах плясали бесенята.
Казекаге нахмурился. Что-то в тоне этого ребенка заставило его напрячься.
– Вы можете быть свободны. Я бы хотел поговорить с нашим гостем наедине, - мягко произнес Йондайме, обращаясь к шиноби Суны.
Те вежливо поклонились и быстро покинули кабинет. Глава Суны был всем
Едва за последним человеком закрылась дверь, как взгляд Казекаге стал суровым и пронизывающим. Наруто неуверенно повел плечами. Как-то он чувствовал себя спокойней, когда за плечами стояли шиноби, пусть и из чужого государства. Оставаясь же один на один, Узумаки почувствовал себя слишком уязвимо. Все-таки он находился в хиленьком теле ребенка, без чакры и без развитых мускул, которому нечего было противопоставить взрослому мужчине, опытному воину и умелому стратегу, кроме как своего ума и сообразительности. Блондин быстро прикинул всевозможные варианты и решил сыграть "дурачка".
– Ну-с, молодой человек, вы что-то хотите мне сказать?
– сухо поинтересовался Казекаге.
– Да нет, - стал старательно заикаться мальчишка, - просто это все случилось так неожиданно...
"Типо я не знаю, зачем вы сюда вызвали?!" - пронеслось у Наруто в голове.
Йондайме удовлетворенно хмыкнул. Как только сопровождающие покинули кабинет, мальчишка заметно занервничал, глазки его забегали и исчезла вся та бравада, с который он встретил Казекаге в первый раз. Узумаки же старательно не смотрел правителю в глаза, чтобы не спалиться снова. Такие опытные шиноби уровня Каге чувствовали в противнике не только чакру и доверяли не только собственному зрению, они на полную подключали интуицию и шестое чувство, распознавая чужую ауру и читая противника по глазам. Рисковать не стоило.
– С завтрашнего дня ты становишься полноправным учеником академии Суны.
Узумаки переступил с ноги на ногу и кивнул, изображая крайнюю степень смущения.
– Также, как я и обещал, тобой займутся медики. Сначала тебя осмотрят, подготовят все необходимое оборудование. И через месяц-два наши врачи начнут восстанавливать твои кости, что еще в детстве срослись неправильно.
А вот это была новость. Наруто вскинул восхищенный взгляд, смотря на правителя загоревшимися глазами. Если они полностью вернут его тело в норму, то он даже согласен им во всем помогать. Правда, если это не шло в разрез с его моральными принципами.
Смотря, как мальчишка воодушевился тем, что его снова сделают полноценным членом общества, Казекаге невольно улыбнулся. Он нашел точку влияния на ребенка, теперь уговорить его сотрудничать будет проще простого. Хотя странно, мужчина думал, что становление шиноби для блондина намного важнее состояния собственного тела.
Дверь в кабинет резко распахнулась и на пороге возник невозмутимый Гаара.
Наруто медленно обернулся и на лице его расплылась счастливая улыбка. Все-таки он был нереально рад видеть своего друга. Единственного ровесника по его нынешнему возрасту, который знал про него правду.
– Ты приехал, - ровно произнес джинчурики Шукаку.
Улыбка блондина стала еще шире.
Правитель Суны тяжко вздохнул. Сын прервал их разговор на самом важном месте.
–
– стал поучать мужчина, без особой надежды, что его услышат.
– Ты приехал, - механически повторил подросток.
– Ага! А мы тут как раз собирались решить, где же мне жить, - решил прийти на помощь главе деревни Узумаки, свернув тему в безопасное русло.
– Я определил тебя в общежитие при академии...
– Конечно со мной!
– высказался джинчурики.
– О, здорово!
– хмыкнул Наруто.
– Так я не понял, где именно я буду жить?
– блондин переводил недоуменный взгляд с одного Собаку-но на другого.
– В общежитии академии.
– Со мной.
Собеседники произнесли это одновременно.
– Ээээ, - многозначительно произнес Узумаки, растерянно посматривая в обе стороны.
– Наруто-куну будет неудобно жить в нашем доме. Любого нормального человека стеснит жить в таких условиях.
– Когда мы были у него в гостях, я ночевал в его комнате. Теперь Наруто-кун будет ночевать у меня!
– твердо произнес Гаара, решительно шагнув вперед и прожигая отца гневным взглядом.
Мужчина довольно хмыкнул, стараясь сдержать улыбку. Он впервые видел сына таким взбешенным и так ярко проявляющим эмоции. Конечно, для постороннего человека, лицо мальчика осталось безэмоциональным, хотя аура гнева ощущалась очень четко. За все десять лет своей жизни Гаара никогда не произносил столько слов за раз, никогда ни с кем не спорил и не отстаивал свое мнение, предпочитая либо решать все силой, либо игнорировать проблему. Для Казекаге младший сын всегда был лишь просто пустой оболочкой с монстром внутри. Как оказалось, в ребенке осталось еще много человеческого. Это был не просто демон, это было просто одинокое брошенное всеми создание. Но раз это не машина для убийства, то на него вполне возможно было влиять. А он уже почти договорился с этим белобрысым из Конохи. В своем умении убеждать Йондайме был уверен.
Казекаге перевел взгляд на растерянно посматривающего блондина. "А ведь все дело в этом мальчишке! Интересно, какой силой он обладает?"
– Так ээээ...
– пытался хоть как-то поддержать разговор Узумаки, стоя между родственниками и чувствуя себя очень неуютно на перекрестье грозных взглядов. Казалось, еще чуть-чуть и сам воздух начнет искриться от того напряжения, что ощущалось буквально кожей.
– Хорошо, - хитро прищурился мужчина.
– Наруто-кун остановится в нашем доме, но тогда ты с Темари и Канкуро отправишься на миссию через неделю и успешно ее выполнишь. Я все сказал!
– Хорошо!
– мертвым голосом подтвердил Гаара.
– Я понял.
– Ну так я...
– с вопрошающей интонацией начал Узумаки.
– Будешь жить со мной!
– решительно уведомил его Гаара.
– А! Да? Отлично!
– пожал плечами Наруто.
Иошинори с интересом посмотрел на мальчугана. Блондина нисколько не смутил будущий тесный контакт с демоном, да и страха перед джинчурики не наблюдалось. То ли он так привык к ощущению демонической чакры, ведь краем уха Казекаге слышал, что тот пострадал от Девятихвостого Кьюби еще при рождении, то ли еще не осознал всю опасность.