Золотая лихорадка

Эмар Густав

— Ладно, ладно! — отвечал капитан, кусая свои усы. — Зато я отлично понимаю, и с меня этого вполне достаточно. Всему свое время.

— Как вам угодно. Во всяком случае, я прошу вас помнить, что вы у себя дома и чем дольше здесь пробудите, тем больше удовольствия мне доставите.

— Хорошо, мучачо, я ждал от тебя этих слов и очень благодарен тебе за них, но только можешь быть спокоен, я не стану злоупотреблять своими правами.

— Бывшему товарищу моего отца по оружию нечего бояться, что его обвинят в чем-нибудь подобном в этом доме. Но, — добавил он, увидя входящего пеона, — слуга пришел сказать нам, что обед уже на столе… Признаюсь вам, я целый день охотился и буквально умираю с голоду.

Если вы окажете мне честь отобедать со мной, мы со стаканами в руках возобновим старое знакомство.

— Это как раз то, что надо, rayo de Dios! 68 — ответил капитан вставая. — Я хоть и не охотился сегодня, но думаю, что это мне не помешает воздать честь твоему обеду.

И без дальнейших разговоров они перешли в столовую, где их ожидал роскошно и обильно сервированный стол.

По старинному патриархальному обычаю, который, к несчастью, как и все хорошее, начинает исчезать в Мексике, хозяин и слуги обедали все вместе за одним столом. Этот обычай, соблюдавшийся в семействе дона Себастьяна с незапамятных времен, продолжался и при нем, сначала из уважения к памяти отца, а затем потому, что обслуга асиенды состояла из старых, преданных слуг, заменявших своему хозяину недостававшую ему семью.

68

Тьфу, пропасть! (исп.)

Капитан дон Исидро Варгас был опытен и хитер, как католический монах. Он отлично понимал, что на молодого человека нельзя нападать сразу. Поэтому решил сначала испытать его хорошенько, узнать слабые стороны его характера, а уж затем приняться за него как следует и заставить переменить ту праздную и бесцельную жизнь, которую он вел до сих пор у себя на асиенде. Следуя этой тактике, капитан прогуливался с ним, ездил на охоту и вообще принимал участие во всех развлечениях, не одним словом не заикаясь о цели своего пребывания на асиенде. Все, что он позволял себе — это осторожно намекать на прелести столичной жизни, на то, как легко там сделать блестящую карьеру такому молодцу, как дон Себастьян, стоит только поехать в Мехико. Но молодой человек пропускал эти намеки мимо ушей и как будто даже не понимал их.

— Терпение! — шептал капитан. — Я все-таки кончу тем, что найду слабое место в его доспехах, и если мне не удастся его убедить, значит я уже очень плохой дипломат.

И он снова принимался вести атаку, действуя все так же намеками и не обескураживаясь невозмутимым равнодушием молодого человека.

Дон Себастьян исполнял свои обязанности гостеприимного хозяина с чисто мексиканским радушием и не жалел ничего, чтобы только доставить удовольствие гостю, старому другу его отца. Капитан с видимым удовольствием наслаждался развлечениями, которые устраивал для него молодой человек, и, с нескрываемым восторгом следя за той кипучей деятельностью, какую проявлял молодой Гверреро, все больше приходил к убеждению, что не ошибся. Если пробудить в сердце юноши честолюбие и жажду развлечений, тогда не трудно будет заставить его переменить это бесцельное существование селянина.

Во время охоты в прерии, в окрестностях асиенды, капитан не раз имел случай любоваться, как мастерски ездил молодой человек верхом и какого совершенства он достиг во всех упражнениях, требующих силы, гибкости и, в особенности, ловкости.

Один раз, когда охотники, сломя голову, летели вдогонку за великолепным семилетним оленем, которого только что согнали с места, они очутились лицом к лицу с кугуаром. Зверь вырос перед ними точно из-под земли и, видимо, не расположен был уступить дорогу.

Кугуар — это американский лев, у него нет гривы.

Подобно всем остальным хищникам Нового Света, он редко нападает на человека, и только доведенный до последней крайности кидается на него, но тогда он нападает с такой яростью, что борьба с ним представляется очень опасной.

В тот раз кугуар, по-видимому, твердо решил сразиться со своими смертельными врагами. Капитан невольно ощутил ту внутреннюю нервную дрожь, которая пробирает самого храброго человека, когда он подвергается серьезной опасности. Однако он быстро оправился и, сжимая в руке ружье, хотел уже прицелиться в страшного зверя, который, присев на задние лапы и съежившись, устремил на него глаза, сверкавшие как раскаленные угольки.

— Не стреляйте, капитан, — сказал дон Себастьян совершенно спокойным голосом. — Вы ведь наверняка не привыкли к такой охоте и, сами не желая того, можете испортить шкуру, а это было бы очень жаль, потому что нам попался редкий экземпляр.

Затем дон Себастьян опустил свое ружье, достал из кобуры пистолет и, пришпорив своего коня и натянув узду, заставил его подняться на дыбы.

Лошадь поднялась почти перпендикулярно на задние ноги. Вдруг кугуар, испуская страшный рев, прыгнул вперед. Молодой человек сжал в шенкеля бока лошади, кинувшейся в сторону, и одновременно в упор выстрелил в зверя. Тот повалился на землю в предсмертных судорогах.

— Cuerpo de Cristo! 69 — вскричал капитан. — Ты убил его сразу. Но только знаешь, мучачо, ты играл в опасную игру!

— Ба-а! — отвечал дон Себастьян, соскакивая с лошади. — Это вовсе не так трудно, как вы думаете. Нужна только привычка.

— Гм! И ловкость, чтобы убить налету такого зверя. Пуля попала ему прямо в глаз!

— Да. Охотники всегда стараются попасть в глаз, чтобы не портить шкуры.

— Я считаюсь хорошим стрелком, а между тем, я не стану держать пари, что обязательно проделаю эту штуку.

69

Тьфу, пропасть! (исп.)

— Вы сами на себя клевещете.

— Вряд ли.

— Мой тигреро, бедняга Пенэ, лишится обычной премии в десять пиастров 70 , ну что делать!.. Он сам виноват… Надо будет вернуться на асиенду и прислать кого-нибудь сюда забрать кугуара… Вы ничего не имеете против?

— Ровно ничего. Они вернулись назад.

— Гм! — бормотал про себя капитан, несясь галопом. — Сегодня же вечером я должен поговорить с ним начистоту.

70

Пиастр — старинная испанская серебряная монета.

ГЛАВА VIII. Продолжение следует

Испано-американцы, обыкновенно, ничего не пьют ни во время обеда, ни за ужином, и только уже после того, как dulces, то есть пирожки и сласти, заменяющие десерт, убраны, хозяин и гости выпили по стакану воды, — на стол подают ликеры, и каталонское рефино 71 начинает ходить по рукам. Тогда закуриваются сигары и пахитоски, а разговор, всегда несколько натянутый во все продолжение обеда, становится интимнее и дружественнее.

71

Рефино — особый очищенный сорт водки.