Золотая лихорадка
Шрифт:
– Ну, и на хрен мне на это смотреть? Или попугать решили?
– Тебя пугать не надо, ты и так... «преданный без лести». Но не забывай, что он тебя заложил и мог бы ты нынче не водку тут пить – кстати, наливай себе, на столе стоит, – а находиться примерно в таком положении, как он сейчас. Только «мочил» бы тебя мент в форме, а не в «адидасе», как этот.
Юрий тремя глотками опорожнил стакан водки. Мужчина в углу хрипло дышал, потом выдавил:
– Что вы со мной сделаете?
– Убьем, – без раздумья ответил Босс. – Но сначала, если хочешь умереть без мучений, ты расскажешь
– Не надо!!! – Мужчина, имени которого Юрий так никогда и не узнал, забился в истерике. «Шкаф» по знаку Босса молча саданул его в промежность и сразу же в лицо. Стукач завыл.
– Будешь говорить?
– X... тебе! X... тебе!! – страшно заорал тот, и плюнул кровью в сторону стола.
– Кирпич, выколи ему глаз!
Пыточник достал нож-лисичку, нажал на кнопку. Поднес к лицу стукача. Тот потерял сознание.
– Валерий Филиппович, или вы немедленно прекратите это, или я выхожу из игры! – не выдержал Юрий.
– Заткнись! Он стукач, ясно? А мне надо знать, почему он это делал, чтобы впредь исключить всяческое стукачество. Сиди, водку пей! И не пугай меня, понял?
Филатову ничего не оставалось, как высосать из горла полбутылки. Он поперхнулся, так как одолел позыв к тошноте.
– Твою мать, шеф!
– Наши матери Юрий, уже давно на том свете... – Босс вытащил откуда-то очередную бутылку и по примеру Филатова приложился к горлу. – Будет говорить, с-сука...
Пытаемый очнулся.
– Ну!?
– Я три года на ментов работаю... Полковник Чеботарь узнал, что я гомосексуалист... С малолетками... Шантажировал... Грозился посадить... Я не всех ему сдавал... Все...
После этих слов Филатова все-таки стошнило. Отдышавшись, он увидел выражение лица генерала. На нем было написано глубочайшее омерзение к стукачу.
Десантник выхватил пистолет. Никто не успел среагировать – одним выстрелом он разнес череп несчастному гомику.
– Собирайся, завтра поедешь в Москву, – сказал Логвиненко, отвернувшись.
Глава 11
– Что? Какое золото? Вы охренели там, что ли? Где вагон, мать вашу? Не продали еще? Что значит «слава богу, что не продали»? Б... Еду к вам.
Буденный нажал на кнопку отбоя и спрятал мобильник в карман.
– Фриц, машину!
Через час Буденный входил в помещение склада, где аккуратным штабелем лежали слитки «олова».
– Посмотрите, шеф, – произнес Роман Синявский, выполнявший при Буденном обязанности консультанта. – Это кто-то золотишко так круто спрятать умудрился. Сверху – олово, внутри – золото. Мы случайно обнаружили. Прыщ хотел его паяльной лампой расплавить, а оно – не плавится... Я сделал пробу – золото. Представляете, на какую сумму здесь?
Буденный прикинул. Грамм чистого золота стоит примерно 10 долларов. Тонна, соответственно...
– Синяк, какой оно пробы? Проверяли?
– Высшей, шеф.
– Значит, тонна стоит...
– Десять лимонов, шеф, – подсказал консультант. – Тут его больше пятидесяти тонн. То есть на полмиллиарда долларов. Фантастика!
Буденный задумался. Проглотить такой кусок он не мог при всем желании. Не его это были масштабы. Раз в сто меньше –
– Синяк! Был кто в вагоне?
– Был, шеф, – признался консультант после секундной заминки. – Не стали вам сообщать, думали, так, мелочь. Короче, двое мужиков с автоматами. Но они ничего не успели...
– Идиоты! – заорал Буденный громче, чем его знаменитый однофамилец отдавал команды красным конникам. – Вы что, допетрить не могли, что сраное олово так никто охранять не станет?! П...ец. Фома нас схавает с говном... «И будет прав, – добавил он про себя. – Нет, ну умен мужик. Умен. Не стоило мне с ним сраться. Как теперь отмыться-то?»
– Сколько олова продали?
– Мелочь, килограммов сто.
– Кому?
– Барыге, кому всегда продавали. Да не беспокойтесь, шеф, его уже нет. Золото на месте.
Буденный налился кровью и заорал:
– Долбаки! А если он уже его продал?! Вы хоть узнали кому и сколько?!
– Вроде не продавал он... Прикинули, там все есть... Уже привезли золотишко от него.
– А этот... Охранник, которого подставили?
– Скрылся. Предупредили его,
– Надеюсь, до него не дойдет, что в этом вагоне действительно было.
– Да откуда, шеф? Он сразу в бега пустился.
– Ладно, придется звонить Фоме и на мировую идти. Выхода другого у нас нет.
Вернувшись к себе, Буденный налил стакан водки и выпил не закусывая. Затем набрал номер мобильного телефона депутата Госдумы России Константина Фомина.
– Константин Валентинович? Узнали? Вот и хорошо. Да, то моя работа. Я не знал. Все верну в целости и сохранности, до грамма. Нет, все концы в воду. Охранников похороним как положено... Да, конечно, компенсируем... Надо бы встретиться... Выезжаете? А куда деть... Приедут? Хорошо, отдадим как надо. Ну, извиняй, Константин Валентинович, ошибочка вышла. А когда... В конце августа? Замечательно. Тогда все и обговорим. Пока пришлете человека? Хорошо, примем... Понятно, что с полномочиями. Ну, что ж тут... Не держи зла. Да, я все понял. Ну, до встречи.
Этот разговор произошел через два дня после того, как вагон, похищенный с товарной станции, был угнан, а «олово» попало на склад Буденного.
В тот день Ксения попала в кабинет редакции рано, злая невыспавшаяся: сосед, отмечая завтрашний отгул, всю ночь пропагандировал «здоровый образ жизни». В качестве аргумента он приводил самый обычный самогон. Его домашним, как и Ксении, пришлось в десятый раз выслушать историю том, как станционный рабочий по имени Адам утоп в «Агдаме». (Такое действительно случилось в городе лет двадцать назад: покойный Адам неудачно откупорил прибывшую на местный винзавод из Азербайджана многотонную емкость и, мгновенно оглушенный вырвавшимися оттуда парами, упал в люк и утонул в вине.) В конце концов Ксения отправилась спать в другую комнату, но пьяное бормотание Геры доставало ее и здесь. Угомонился сосед только под утро, когда засыпать уже не было никакого резона. Ксения подумала даже, что не стоило выгонять Филатова – он бы живо уложил соседа спать...