Золотая лихорадка
Шрифт:
– Она как услышала про Чернобыль, так аж завопила. Они согласны лечить ее, даже за более умеренную сумму, и мне кажется, она поняла, что у нас трудности. Короче, телеграмма будет. По всей форме, в пяти экземплярах – в МИД, в Минздрав, в посольство, в редакцию и Тамаре. Теперь нужно письмо. Когда, говоришь, у вас связь? Все, я пошла. Жди тут этого маляра. Когда позвонит Тамара, продиктуй ей письмо в редакцию «Московского бульвара», главному редактору. Скажи, пусть сама занесет завтра в 9–00, я там буду. За Зиной захлопнулась дверь.
Глава 26
Дирекция известного московского театра на
Филатова на одном из занятий в Поволжье, на базе спецназа, познакомили с таким набором. В десантном училище про такие и не слыхали. Даже объемистый чемодан, в котором гример Макс принес свои причиндалы, был фирменным, с полусотней отделений, в которых было разложено все – от тонального крема до накладных бород и париков. Во всяком случае, после его манипуляций Филатов стал похож на благообразного молодящегося дедушку из провинции, этакого старого библиотекаря на покое, и даже руки не выдавали его возраста – специальные перчатки помогли полностью «войти в роль».
До столицы Колымы десантник добрался без приключений, он просто сел в самолет и заснул, проснувшись лишь где-то над Восточной Сибирью.
Магадан встретил Филатова холодом. Как-никак, на дворе стояла поздняя осень. Филатов спешил. Будь у него возможность, он заказал бы и вертолет, это было несложно, но Юрий снова оказался в положении Остапа Бендера, который не мог в этой стране по-человечески потратить свой миллион. Он просто не хотел светиться, зная, что за базами воздушного флота, даже частными, ФСБ следит очень строго. Особенно в погранзоне. Десантник сел в автобус, плюнув на собственную безопасность и рассчитывая только на благообразную внешность, и доехал до Сусулена. Не имея с собой никакого оружия, кроме складного ножа, десантник за двое суток добрался до оставшегося в наследство от покойной Вероники клада, спрятанного в старом лагере НКВД, откуда уже были убраны трупы убитых бандитов, благополучно выкопал его, уложил в рюкзак, вышел из здания... и увидел медведя, который мирно сидел метрах в пятнадцати от него.
Мишка был небольшой, двухлеток, не старше, но невдалеке могла прогуливаться медведица, ведь мамаши сопровождают своих медвежат, бывает, и до трех лет, пока те не научатся всем премудростям лесной жизни.
«Обидно, холера! – подумал десантник. – В таких переделках уцелел, а тут...» Он подхватил рюкзак и достал кусок колбасы, которой собирался поужинать перед тем, как отправиться в дорогу, – до наступления темноты оставалось еще часа полтора. Мишка учуял запах съестного и направился в сторону Филатова, которому до сих пор никогда не приходилось кормить медведей копченой колбасой.
Первый опыт его в этом деле оказался удачным настолько, что зверь следовал за ним чуть ли не до самой трассы, изредка догоняя и тыкаясь носом.
Метрах в ста от магистрали зверь отстал, и голодный Филатов на прощание отдал ему всю оставшуюся пайку и почесал за ухом.
Теперь нужно было превратить золото, оставленное ему Вероникой Бережной, в деньги. Для этого лучше всего подходили
... К дому барона он подошел в сумерках. Во дворе было тихо, но окна кабинета Василия ярко горели. Сопровождаемый лаем собаки, которая, впрочем, нападать не собиралась, Филатов подошел к двери и постучал.
– Кто? – спросил из-за двери знакомый голос.
– Шандора, открой, это я, Юрий.
Дверь тут же отворилась, и на пороге, ярко освещенная, возникла дочь барона. На ее лице невооруженным глазом можно было рассмотреть удивление и радость.
– Проходи, – посторонилась она, пропуская Филатова в дом. – Как ты, однако, постарел... Ты к отцу... или ко мне?
– Извини, девочка, все-таки к отцу, – разочаровал ее Филатов.
Шандора усмехнулась:
– Эх, нет в жизни счастья... Он в кабинете. Посиди здесь, я ему скажу, что ты приехал.
Василий встретил Филатова крепким рукопожатием.
– Ну, здравствуй, герой. Чего в гриме-то? Впрочем, понятно. Подожди, сейчас ужинать будем. Почто к нам опять? Просто навестить или дело какое?
– Дело, барон, – коротко ответил Филатов, распаковывая рюкзак и высыпая на ковер крупные самородки.
Василий присвистнул.
– И не страшно с таким богатством ходить? Здесь тысяч двести, а то и больше... Точно больше, этот вот самородок, – он наклонился и поднял кусок золота, отлитый природой в форме бараньей головы, – сам по себе целое состояние.
– Страшно не страшно, а пришлось. Деньги на лечение дочки друга нужны. Нора меня предупреждала...
– Ну и молодец, что ее послушал, – кивнул барон.
В этот момент Шандора внесла в комнату поднос с ужином и покачала головой, увидев самородки, рассыпанные по ковру. Правда, ничего не сказала в присутствии отца.
– Поможешь продать это? – спросил Филатов, когда они сидели за столом, а золото было снова упаковано в рюкзак.
– Отчего не помочь? Помогу, – ответил Василий. – Цену хорошую дам, не беспокойся. Когда тебе надо? Сам понимаешь, наличкой у меня здесь столько нет.
– Чем раньше, тем лучше, – развел руками Филатов. – Тысяч сто наскребете?
Барон усмехнулся.
– Сто пятьдесят «наскребу». И пятьдесят буду должен. Согласен?
– Вполне, – Филатов пожал барону руку.
... И в пути назад ему повезло. На исходе пятых суток своего похода он уже звонил из аэропорта Зине Зубатовой.
– Зин? Это я. Как дела?
– Порядок, все на мази.
– Что с визами?
– Я же говорю, порядок. Едет Тамарина свекровь, она сейчас тут, в Москве, ждет, пока формальности выполнят. Трудно это было... Тома плачет, но, кажется, отошла.
– Если плачет, уже порядок. Когда я к ней заявился, она говорила еле-еле. Еще бы неделя – и не знаю, что бы было.
– Шум я подняла большой. Ничего, главное – выезд разрешили. Деньги привез?
– Привез. Сто тысяч долларов хватит?
– Должно хватить, они за полцены ее лечить согласны, а может, даже бесплатно. Случай редчайший.
– Когда они смогут лететь?
– Тем же самолетом, что и мой дипломат, то есть послезавтра. В общем, за Маринку можешь быть спокоен, мы сделали все, что могли. Теперь – от Бога зависит. И от медиков. Сам-то ты как дальше?